В его комнате мы почти не разговаривали – казалось, что слова не нужны, довольно того, что мы вместе, - но пару раз в неделю мы вместе обедали, и тогда болтали без умолку; я в жизни ни с кем не обсуждала и половины того, о чем говорила с Дэвидом. После одной из наших встреч, когда я вернулась на работу, Никки повернулась ко мне и сказала:
— Точно, это любовь.
— Ты о чем?
— Я про тебя с Дэвидом. Серьезно, посмотри на себя - ты вся светишься.
Я покачала головой и открыла папку на своем столе:
— Займись-ка ты делом.
Я хотела сказать Энн Мари, собиралась, но почему-то не могла. Когда мы были с ней вместе – посуду мыли, или смотрели телевизор, - всякий раз, когда я хотела сказать, что-то меня останавливало. Энн Мари казалась такой счастливой - в школе все было хорошо, и каждую свободную минутку она проводила с Нишей, - и мне духу не хватало ее огорчать. Я знала, что она переживает из-за бабушки, но похоже, она примирилась с утратой, и я не хотела ничего ворошить. В своей жизни я словно отвела для Дэвида некий ящичек, в который прятала его на то время, пока мы не были вместе. Я все ждала подходящего момента, и думала, что пойму, когда он придет.
Мне хотелось с кем-то посоветоваться, но знала про нас только Никки, а она не понимала, в чем трудность.
— И почему нельзя просто сказать?
— Не знаю. Боюсь ее расстроить.
— В наше время этим вряд ли кого удивишь. И вы с Джимми давно уже вместе не живете …
— Четыре месяца, Никки. Не так уж и давно.
— Но все равно - он сам ушел, так? В этот свой Центр.
— Да, наверно.
— Значит, у тебя есть право подумать о себе. Послушай, Энн Мари уже взрослая, и она умница. Может, даже обрадуется, что ты кого-то себе нашла.
Я ничего не ответила. Трудность в том, что у Никки нет детей, и ей не понять, на самом-то деле. Я знала, что поступаю неправильно, даже глупо, что будет гораздо хуже, если она сама все узнает, но ничего не могла поделать. Я вовсе не представляла, как она себя поведет, но мне было невыносимо сознавать, что я могу увидеть осуждение, или даже презрение в ее глазах.
Но и с ним я расстаться не могла. Я не знала, что это было - любовь или страсть, или дружба, - что я к нему испытывала, но когда мы были вместе, я ощущала такой покой, которого нигде больше не находила, и все было окрашено этим чувством.
Но долго длиться так не могло.
— Лиз, ну почему ты все время уходишь? Когда, наконец, ты останешься на ночь?
— Не знаю. Я думала, ты рад, что один поспишь в постели. Она не очень-то двуспальная.
— Через неделю можем перебраться к Сюзи и Фрэзеру – их не будет на выходных. А кровать у них широченная. Я даже простыни готов перестелить.
— Спасибо. И чем я это заслужила?
— Значит, согласна?
— Посмотрим.
— Джимми один-то раз переночует, присмотрит за Энн Мари.
— Конечно, он против не будет.
Он нахмурился и почесал затылок. Я надела блузку.
— Лиз, он ведь знает… или нет?
— Пока нет.
— Но Энн Мари-то знает?
Я помотала головой.
— Лиз…
— Я расскажу. Просто… момента не было подходящего.
Он перевернулся на другой бок, лицом к стене.
— Ну, сообщи мне, когда он случится.
— Дэвид, зачем ты так? Это же все непросто.
— А мне тоже непросто. Ты об этом подумала?
— О чем?
— Мы же вместе почти ничего не делаем.
— А мне казалось, очень даже делаем.
— Я для тебя просто игрушка. Ладно, пора уже привыкнуть. Женщинам только тело подавай.
— Именно.
Он сел на кровати и обнял меня.
— Лиз, ты мне нравишься, правда, ты очень мне нравишься. Я думаю, нам было бы хорошо вместе, но мне капельку осточертело быть с тобой лишь наполовину. Я хочу, чтобы мы вместе куда-то ходили, и чтобы ты не озиралась, не боялась, что нас кто-то увидит. Хочу гулять с тобой по улице в обнимку, ходить с тобой в кино. Я хочу, чтобы ты оставалась на ночь. Слушай, я даже хочу познакомиться с Энн Мари – она твоя дочь, значит, часть тебя.
Я не знала, что ответить. Наверно, я и правда не пыталась представить, каково ему - просто думала, что его все устраивает.
— Извини, я с ней поговорю.
— На этой неделе?
— Хорошо.
— Лиз, я знаю, что это непросто, но я так дальше не могу, и если ты ей не скажешь, нам будет лучше расстаться, пока все не зашло слишком далеко, хорошо?
Мы поцеловались, он провел рукой по моим волосам, и все было так же, как и всегда - он остался в темной комнате, а я вышла в тусклый свет подъезда. Но что-то было не то – в том, как он отвернулся, когда я ушла. Едва уловимо – наверно, он и сам не сознавал - но он себя выдал. Я поняла: он готовится к тому, что я не скажу, и ему придется со мной расстаться. Разумеется, этого еще не случилось, но я понимала, что он на это способен: если мы разойдемся, он пойдет напьется, несколько вечеров проваляется в постели, глядя, как наступают сумерки, под музыку «Beta Band»; а потом однажды увидит девочку - в библиотеке или в кафе, или в «Исландии» среди покупателей, - и все. Конец. И я понимала, что мне надо решить: не будет ли мне пережить это проще, чем тот взгляд, который я увижу в глазах Энн Мари, когда она обо всем узнает.