— Еще вопросы? — говорит Вишана. Все молчат. Он улыбается. — Главное, о чем мы вас просим: сосредоточенность. Проживите осознанно эти два дня.
Пожалуй, это несложно. Тем более – каких-то два дня.
В девять вечера была первая медитация. Комната для медитаций располагалась в пристройке. Огромные окна, а на полу, как и у нас в Центре, одеяла и подушки. В дальнем углу комнаты - статуя: Будда в позе лотоса, глаза закрыты.
Мы по очереди сняли обувь в прихожей, зашли в комнату и заняли свои места. Мне казалось, я уже малость научился сидеть, скрестив ноги, но в Центре нас так держали не больше двадцати минут кряду. И не знаю, в чем уж тут дело: то ли я вымотался за день, то ли устал с дороги, то ли что еще, но спокойно сидеть я не мог. Вишана велел нам сосредоточиться на вдохах и выдохах, но я все ерзал на месте. И мне казалось, что все это слышат, потому что было жутко тихо — только один парень где-то справа от меня так сопел, будто был подключен к аппарату искусственного дыхания.
И голова моя, голова. Осознаю все и сразу — но не так, как просил Вишана. Мыслей в ней битком, и они носятся, как болиды на гоночной трассе, — жжж, жжж, одна за другой. И одна, самая настырная, возникает снова и снова: какого черта ты тут делаешь? Я не мог забыть глаза Лиз – как она смотрела на меня сегодня утром, когда я уходил.
— Ну, значит, до воскресенья.
— Ты все-таки едешь?
— Я ведь говорил…
— Да, помню. Ладно, желаю хорошо провести время.
Я подошел к ней, чтобы чмокнуть на прощание, но она отвернулась — и вот об этом я вспоминал все время, вместо того, чтобы думать о вдохах и выдохах. Вот она стоит на кухне ко мне спиной, мажет масло на хлеб, и этот изгиб шеи — такое в нем напряжение, словно затаилось что-то. Если б она устроила скандал, запустила в меня этим бутербродом, было бы куда лучше — дело-то житейское: поскандалим да успокоимся. Но так, чтобы все молча — это просто невыносимо.
И тут вдруг медитация закончилась. Мы вернулись в большую комнату. Я думал, мы сядем у огня, познакомимся друг с другом получше, но Вишана всего-навсего объявил нам, что пора идти спать.
— Завтра подъем рано, медитация в шесть утра в комнате для молитв. Спокойной ночи.
Коротышка с серьгами в ушах оказался моим соседом по комнате. И с ним еще другой, высокий, тощий тип с длинными седыми волосами, стянутыми в хвост. Наверно, бывший хиппи. На полу лежали три матраса - я бросил свой спальник и рюкзак на тот, что под окном.
— Джимми Маккенна, — говорю, и протягиваю руку. Высокий пожимает ее.
— А я Джед. Приятно познакомиться. — По говору, похоже, американец.
— Гари, — ответил молодой, отвернулся и стал вынимать вещи из рюкзака.
— Стало быть, вы сюда раньше приезжали?
— Несколько раз, — ответил Джед. — Но я и на других семинарах бываю, не только у буддистов. Думаю, все надо попробовать.
— Верно, и то дело: человек не обязан болеть всего за одну команду. А ты, приятель?
Гари водружал статуэтку Будды на полочку над матрасом. Он ответил, не оборачиваясь.
— Я уже третий год приезжаю.
— Да теперь ты, должно быть, корифей медитации. Боже, до чего мне это дело сегодня туго давалось: мысли так и скакали, так и прыгали.
— Бывает, — сказал Джед. — Лучше просто принять это.
— Похоже на то. Мне поначалу медитация вообще не давалась, я даже думал, что ничего не выйдет. И понимаешь, на тебе — только вроде стало получаться…
Джед рассмеялся:
— Ну все, старик, это конец света.
Я вынул из рюкзака недопитую бутылку «Бэллз» .
— Хочешь глотнуть?
Джед поднял ладонь.
— Ого, это же отрава. Теперь ясно, почему тебе так трудно сосредоточиться.
— Да перед медитацией я и не пил. Это так, перед сном.
— Дело твое, но ты без этого не можешь успокоиться. Почти зависимость.
— Послушай, приятель, я ведь не пьяница какой-нибудь. Просто люблю пропустить рюмочку, понимаешь?
Джед поднял обе руки.
— Пожалуйста, дело твое. Я только хотел сказать, что в мыслях от этого яснее не будет. А мы сюда для того и приехали, верно?
Я забрался в спальный мешок и пару раз приложился к бутылке. Обжигающее виски полилось по горлу. Стало теплее, и усталость придавила меня. Зачем я сюда приехал? Черт разберет.
Утром, когда я проснулся, в голове была та же муть. Без четверти шесть меня разбудил колокольчик — он трезвонил, казалось, над самым ухом. Сперва я решил, что это какая-нибудь учебная пожарная тревога, а потом вспомнил: как же медитация. А шли бы они. Я повернулся на другой бок и снова уснул. И вдруг — открываю глаза, вижу Джеда, и солнечный свет льется в окно.