И она исчезла в своей комнате. Когда все уляжется, когда пойму, что у меня в жизни происходит, постараюсь почаще бывать с Энн Мари, надо вникнуть в ее интересы.
Но черт, как это сделать? А рассказать про ребенка ей придется в ближайшее время, как бы ни сложились отношения у нас с Дэвидом, и одному Богу ведомо, как она это воспримет.
Жара стояла страшная, но с моря в лицо дул свежий, прохладный ветерок. Мы гуляли по набережной - он взял меня за руку. Я в первый раз вот так шла с ним по улице – дома я все время боялась, что нас кто-то заметит.
Поначалу мы, не говоря ни слова, просто гуляли, никуда не спеша, смотрели, как облака бегут по небу и дети играют в песке.
— Мы приезжали сюда, когда я был маленький, - произнес он. – А вы?
— Пару раз. Но чаще в Солткотс. Пока отец работал, мы все время летом где-то отдыхали. А потом он заболел, и отдыху пришел конец.
— А когда это случилось?
— Мне было лет десять… Он умер, когда мне было пятнадцать.
— Ты толком о нем не рассказывала.
— Из-за мамы, наверное. Она почти о нем не говорила. Только в последние месяцы, когда сама заболела, упоминала о нем.
— Их так воспитали.
— Наверно, она не могла по-другому. Ей несладко пришлось – когда он заболел и перестал работать, она тут и там подрабатывала уборщицей – денег-то в доме не было. Конечно, мы этого не понимали.
— Что с детей возьмешь.
— Больше всего меня мучили бесплатные обеды – мне было так стыдно, когда по понедельникам учитель с утра выдавал нам талоны. Мама велела брать, а я говорила, что не хочу. Так злилась на нее – не понимала, как трудно ей было сводить концы с концами.
Мы уже долго шли по набережной и добрались до пляжа, где было потише. Мы сели на скамейку. Берег был чуть более каменистый, и детей не так много.
— Лиз, я хотел тебе кое-что рассказать. — Он снова уставился на мою ладонь и принялся водить по ней пальцем, чертя круги. — Мне предложили место в программе по обмену, чтобы продолжить учебу в Штатах.
— А подробнее?
— Придется уехать на год, не меньше. А если я им понравлюсь, и выдадут грант, значит, на больший срок. Я пока не сообщал им, что согласен… но до пятницы надо решить.
— Когда ты узнал?
— В четверг пришло письмо. Я отправил заявку полгода назад, но мой научный сказал, что шансы у меня призрачные, так что я об этом почти забыл. Я хотел тебе в пятницу сказать, а потом… вот эта новость. И я не знаю, что им отвечать.
— Ты едешь?
— Как мы с тобой решим.
— Это тебе решать. Ты хочешь поехать?
— Конечно, хочу. Такие перспективы. Но я не хочу тебя бросать.
Я взяла его руку.
— Я тоже хотела кое-что тебе рассказать. Вчера у меня было кровотечение.
— А подробнее?
— Я была в больнице, меня обследовали. Все в порядке.
— А я на миг подумал…
— Что ребенка больше нет. Удобно было бы, правда?
— Лиз, я не имел этого в виду.
— А выход идеальный, правда?
— Наверно.
Он положил руку мне на плечо.
— Прости, я не хотел. Ты как, в порядке?
— Да.
— А из-за чего кровотечение?
— Неясно. Такое бывает – на этом сроке с Энн Мари у меня тоже шла кровь. Надо просто поберечься пару месяцев. После первых недель тринадцати можно не беспокоиться.
— А пока все еще может случиться?
— Да.
Над нами с криком кружила чайка – вот, она спикировала к земле, потом взмыла вверх и полетела над морем, удаляясь от берега. Наверно, до той минуты у меня еще оставались крохи надежды на то, что мы будем вместе, и что все образуется, когда родится ребенок. По ночам, засыпая в постели, я представляла, как он увидит малыша в первый раз, каким будет его лицо, представляла, как через несколько лет мы с Энн Мари будем жить все вместе, а он уже защитится и будет работать – может, в университете преподавать.
Но я ощутила, что он надеется - все еще надеется, что в эти недели, быть может, у меня будет выкидыш, и он станет свободен.
Я поднялась.
— Ну что, сыграем в гольф?
— В гольф?
— Мы же отдыхать приехали.
На поле для гольфа никого почти не было, там резвились только двое мальчишек. Дэвид ударил первым, и мяч пролетел дальше лунки фута на четыре. Я встала, взяла клюшку обеими руками, посмотрела на лунку, слегка размахнулась, и мяч, описав ровную дугу, приземлился в паре дюймов от цели.
Дэвид поднял вверх большой палец:
— Класс.
Настал его черед. Сначала мяч, пролетев мимо лунки, упал слишком далеко, а потом он бил так осторожно, что достиг цели только через три удара.
Легким ударом я закатила свой мяч в лунку.
— Два — пять.
— Ладно тебе, мы же не на счет? Я играть вообще не умею.