Познакомлюсь с малышками завтра днем.
Сажусь в тачку, но не трогаюсь с места. Пишу своим парням, чтобы четверо из них немедленно приехали сюда. Мне нужно установить наблюдение за квартирой, где спят мои дети, и ее обитателями. Уверен, Оля не станет сидеть сложа руки. Она выкинет какой-нибудь финт.
Я должен быть наготове.
— Давай, бери трубку, — произношу в пустоту. Кидаю взгляд на часы, очень поздно.
— Мак, какого хрена? — В динамике раздается недовольный голос друга. — Ты совсем офигел?
— Вика рядом? — уточняю как ни в чем ни бывало.
— Конечно! — бурчит. — Ночь на дворе. Спит она.
— Выйди из спальни, — прошу Даву. Моя новость ему не понравится. А когда начну вдаваться в подробности, так он не сможет смолчать.
В трубке повисает тишина.
Жду молча.
— Я очень надеюсь, что ты мне звонишь по действительно срочному и архиважному делу.— Торковский рычит в трубку.
— Или ты меня порвешь на куски, — договариваю за другом. Ухмыляюсь.
Знал бы ты, Дава, от какой беды я тебя избавляю, поблагодарил!
— Говори давай, — произносит уже более миролюбиво. — Что стряслось?
— Ты в курсе, что у твоей сестры мужик есть? — решаю зайти с этой стороны. Рассказывать в лоб правду не стоит, Дава горячий и резкий. Наворотит дел с лихвой! Не разгребу потом.
— Удивил, — усмехается недобро. — Оля —молодая, красивая девушка. Это логично, — фыркает. — Или ты считал, что она всю свою жизнь будет вздыхать по тебе? — желает меня задеть побольнее.
И блин! Это ему удается!
— Да пошел ты! — отмахиваюсь. А у самого внутри все пылает.
Стоит представить Олю в лапах ублюдка Смоленского, как в груди начинает свербить. Меня распирает от гнева. Задержись я хоть немного на этом ощущении, так последует взрыв!
— Ты справки наводил, что он за человек? — продолжаю.
— Мак, отвали от нее! Я тебе уже говорил, — рычит.
— Отвечай на вопрос! — рявкаю. Ярость прорывается наружу, с каждой секундой все сложнее ее сдержать.
— Наводил. Все в порядке, — бросает коротко. — Но теперь я в этом уже не уверен, — продолжает задумчиво. — Судя по твоей реакции, мои люди что-то упустили.
— Твои люди не вертелись в тех кругах, где приходилось быть мне, — немного сбавляю градус нашего разговора. Самое последнее, чего хочу, так это спорить с Давидом.
Для спасения Оли из загребущих лап Смоленского мне потребуется вся артиллерия, до которой только смогу добраться. Марат и Давид далеко не последние в моем списке.
— Что ты хочешь сказать? — В голосе друга появляются стальные нотки. — Что мои парни проморгали криминальный авторитет?
— Я хочу сказать, что Оля вляпалась по самые уши, — ухожу от прямого ответа. — И нам нужно срочно ее оттуда доставать.
Есть разговоры, которые не стоит вести по телефону. Тема Смоленского как раз из таких.
Одно дело я знаю, что это за гад и ублюдок. И совершенно другое—если всплывет запись нашего с Давидом разговора.
Никому не нужны лишние проблемы. А за разглашение подобного рода информации вообще могут убить.
— Где ты? Сейчас приеду, — тут же оживляется Давид. Сонливость из его голоса пропала, как и не бывало.
— Не стоит, — отнекиваюсь. Лишние глаза и уши мне здесь не нужны. Уверен, вокруг меня их более чем предостаточно. Смоленский явно послал сюда своих людей.
— Мак, тогда какого хрена ты меня посреди ночи разбудил? — взрывается друг. — До утра бы подождал, а уже потом говорил!
— Не вариант.— На пару мгновений прикрываю глаза, зажимаю переносицу, растираю ее. Думаю. — Мачехе своей звони. Пусть обработает Ольгу насчет переезда. Твоей сестре нужно уволиться, забрать из детского сада детей и исчезнуть.
— Она меня пошлет, — ухмыляется. — Давно с моей матерью не общался? Забыл, какая она? Могу напомнить!
— Не нужно, — откидываю голову назад. Упираюсь в подголовник. — С меня нашего короткого разговора сегодня хватило.
— Тогда какого хрена ты просишь меня? — продолжает высказывать свое недовольство друг.
— Поверь, в наших же интересах, чтобы ты убедил Татьяну Дмитриевну мне довериться, — поднимаю взгляд, свет в окне спальни и на кухне горит. Оля и ее мать не спят. — Звони сейчас. Будь максимально убедительным, — прошу друга. — Иначе будет война.
— Маковецкий, ты ничего не попутал? — Давид не воспринимает мои слова всерьез. Вот же бестолочь! — У Оли нормальный мужик! Я проверял!
— Заткнись и делай, что говорю! — не выдерживаю. — Если хочешь спасти сестру и свою семью, тебе придется слушать меня и выполнять все мои просьбы! Какими бы они идиотскими не казались!
— Точно сбрендил, — раздается негромкое в трубке.
Хочу треснуть ему. Вот прямо сейчас! До невыносимости бесит!
—Я тебе все сказал, — предупреждаю. Вновь проверяю окна. Не спят. — Звони давай, пока они не легли еще. Потом будет поздно.
— Ох, Мак, — вздыхает. — При встрече я не слезу с тебя. Ты ведь это понимаешь, брат? Да?
— Там я тебе смогу все нормально объяснить, — ухожу на мировую. Спорить и ругаться все равно бесполезно. Нам вместе нужно держаться, как никогда.
Смоленский сволочь, гниль и паскуда. Он не посрамится на семьи братьев Оли пойти для достижения своих целей. Ублюдок с маниакальными наклонностями, который при поверхностном общении производит впечатление добропорядочного и интеллигентного человека.
Вырывать Олю нужно из его цепких лап. Срочно! Прощаюсь с Торковским, вижу просьбу от Марка перезвонить как можно скорее. Уточняю у своих парней, где они едут, и набираю друга. Тот не спит.
— Мак! Здорово! — Бодрый и взволнованный голос Ермолаева напрягает с первых секунд разговора.
— Что случилось? — сразу перехожу к делу. — Что-то с Забавой?
Будущая жена Марка —прекрасная девушка. Мы с ней знакомы довольно давно. Тот, кто однажды попробовал выпечку в ее кафе, не останется равнодушным! Там невероятно вкусно.
Но в последнее время происходящее с Забавой меня напрягает. Она слишком часто стала отсутствовать в своей булочной, редко появляется на людях. Вечно улыбающаяся и светящаяся от счастья девушка стала сама не своя.
— С ней все в порядке, — говорит значительно тише. — Беременная она, — шепчет еле слышно. — Токсикоз дичайший, никакого запаха не может переносить.
— О-о, — все, что удается мне сказать. Про женские закидоны во время беременности слышал, но они меня как-то всегда обходили стороной. — И поэтому ты мне звонишь?
— Не совсем, — произносит снова нормальным тоном. — Скажи, у тебя есть хороший узист и нормальный врач?
— Нормальный врач? — ухмыляюсь. — Это как? Стоматолог тебе подойдет?
— Блин, Мак, не смешно.— Голос друга вновь становится озабоченным.
— Что такое? Скажи. Решим, — снова смотрю на Олины окна. Вижу стоящий у окна силуэт, понимаю, что это она. На сердце сразу становится как-то теплее.
— У Инги беда, — печально вздыхает Ермолаев. Закатываю глаза.
— Снова? — качаю головой.
Его сестра —просто кладезь неприятностей! То связалась с полным отморозком, то чуть на тот свет не отправилась. Еле вытащили! Потом в больнице на сохранении провалялась месяц, и опять у нее что-то случилось.
Марк не успевает разгребать ее проблемы. Капец!
— Да блин! — В голосе друга звучит усталость. — Инга ходила на очередное УЗИ. Врач посмотрел ребенка, сказал, что у того какая-то атрезия ануса и отправил сестру на аборт.— Даже на расстоянии слышу, как друг взвинчен. — Срок большой. По предыдущим анализам все в норме. Понимаешь, нормально все было!
— Так что надо от меня? — уточняю. — Ну отправили на аборт, пусть делает. Если у ребенка проблемы такие.
— В том-то и дело, что она хочет рожать, — заявляет Ермолаев. — Ревет белугой. Уперлась и ни в какую не соглашается проходить дальнейшие обследования в той клинике, где наблюдалась. Говорит, рожу ребенка, и все тут.