— Если тебе нужно что-то особенное, то напиши, — не отступает брат. — Мои люди все купят.
— Ерунду они купят! — кидаю в сердцах.
Блин! Ну как он не понимает? Никто не станет заморачиваться выбором продуктов так, как это делаю я.
— Иди, собирайся. Поедешь со мной, — спокойным и уверенным голосом произносит Макар, поворачиваясь ко мне лицом. Встречаемся взглядами, и сердце перестает нормально стучать, опять сбивается с ритма.
От переизбытка эмоций хочу кинуться ему на шею. Не передать, как сильно я благодарна ему!
— Спасибо! — произношу с жаром. Но тут же оказываюсь пригвождена взглядом старшего брата. Радости как не бывало.
— Мак! Оля никуда не поедет! — жестко отрезает Давид. Лицо брата перекошено от ярости.
Застываю с занесенной над порогом ногой. Смотрю на Даву, горечь разочарования затопляет сердце.
— Но…— тихо шепчу.
— Оль, иди, одевайся, — не дает мне договорить Макар. — С твоим братом я сам разберусь.
— Угу, — киваю и быстро ретируюсь из кабинета.
Я понимаю, что в нашем случае даже поездка в магазин крайне опасна. Но если уж на все так смотреть, то может быть опасным совершенно все!
А выбрать нормальную еду я должна сама. У Алисы на некоторые добавки выскакивает аллергия, от которой потом очень тяжело избавиться. Рисковать здоровьем ребенка не стану ни при каких обстоятельствах. Особенно сейчас, когда мы далеко от цивилизации, а в единственной хорошей больнице, что есть в городе, лежит Ипполит.
Поездка в магазин опасна, это я понимаю. Но в случае приступа мы столкнемся с еще бо́льшим риском.
Одевшись, спускаюсь на первый этаж. Там в центре комнаты стоят Давид и Макар, они громко спорят.
— Готова? — интересуется Мак, замечая меня.
Он тоже уже переоделся. Стоит в расстегнутом пальто, но без обуви.
— Почти, — киваю. — Остались куртка и сапоги.
— Оденешься—иди в машину, — кидает ключи. Ловлю. — Садись на заднее.— Строгий взгляд прожигает дыру в груди. Невозможно не подчиниться.
— Хорошо, — отвечаю Макару и, не глядя на Давида, направляюсь к двери.Нужно смыться отсюда как можно скорее! Пока Давид не запретил.
Засовываю ноги в сапоги, накидываю пуховик, хватаю шапку, выскакиваю на улицу и тут же жалею об этом. Холодно просто жуть!
Быстро, насколько это в принципе возможно, застегиваю куртку, надеваю шапку и капюшон. Становится гораздо теплее.
Алиса и Олеся слышат, что кто-то вышел из дома, поднимают головы, радостно машут рукой и бегут ко мне со всех ног. Щечки малышек раскраснелись на морозе, глаза блестят.
— Мамочка! Мамочка! — берут за руки и тащат за собой. — Идем играть с нами!
— Нет, мои хорошие, — спешу утихомирить дочек. — Мне нужно в магазин, — объясняю. Присаживаюсь перед малышками, те с интересом смотрят на меня. — Вам привезти что-нибудь вкусное?
— Бананы! — просит Алиса.
— Мороженое, — добавляет Олеся.
— Хорошо, — улыбаюсь дочкам, целую их в щечки и поднимаюсь. — Ведите себя хорошо, —наставляю. Но шкодливые малышки уже не слышат, они вернулись к своему занятию. Роют снег.
— Мам, вы долго не гуляйте, — подхожу к стоящей чуть поодаль женщине. — Замерзнете ведь.
— Не замерзнем, не переживай, — отмахивается от моих слов. Смотрит строго. — Куда собралась?
— За продуктами, — признаюсь. Тут же получаю недовольное выражение на лице и осуждение во взгляде.
— Еще скажи, что никто кроме тебя не в состоянии их купить, — говорит, не пряча своего раздражения.
— Ты сама знаешь, что если Алиса съест не того качества еду, то ей станет плохо, — в очередной раз пытаюсь донести свои мысли. — Как думаешь, в какую больницу ее повезут для блокады приступа?
Мама молчит.
Поджимает губы, смотрит на меня недовольно, но не спешит говорить.
— Ты с Маковецким или одна? — интересуется в конечном итоге.
— Она поедет со мной.— За моей спиной раздается голос Макара. Оборачиваюсь, встречаемся взглядами. Сердце пускается в галоп.
— Следи за ней.— Мама строго обращается к Маку.
— Не переживайте, Татьяна Дмитриевна.— Он спешит успокоить мою маму. — Я глаз с Оли не спущу.
Берет меня под руку, уводит в сторону машины. Помогает забраться в салон.
— Я тебе что сказал? — стреляет в меня рассерженным взглядом.
— Садиться в машину, — тихо произношу.
— А ты что сделала? — пристально смотрит на меня. Ловит пальцами за подбородок, не позволяет отвернуться в сторону. — М-м?
Глава 26. Оля
Поездка к ближайшему магазину заняла минут пять, но внутри у меня опустились руки. Если купить продукты здесь, то ими смогу накормить всех, кроме дочерей.
— Оль, ты чего застыла? — Ко мне подходит Мак. Он прикатил тележку для продуктов.— Магазин не нравится? — произносит с ухмылкой, окидывая взглядом представленный на полках ассортимент.
Мы приехали в самый обычный провинциальный бюджетный универсам. Здесь минимум фермерских продуктов, практически нет привычных брендов с едой, и я растерялась.
Понятия не имею, что теперь покупать.
— Мак, — начинаю, но он тут же меня перебивает.
— В другой не поедем, — пресекает мою просьбу еще до того, как я успела озвучить ее.
— Ты не понимаешь.— От накатившего отчаяния хоть за голову хватайся! — У Алисы аллергия, и ей может стать плохо от самых банальных продуктов, — пытаюсь ему объяснить. Но все это без толку. У Мака своя правда.
— Значит, ты выберешь те, на который реакции не будет, — говорит как ни в чем ни бывало. Словно от этого не зависит жизнь его ребенка!
Начинаю злиться.
Вот же упертый баран! Говорю ему, что от самых простых продуктов его дочери может потребоваться медицинская помощь, а он все равно стоит на своем.
— Я всегда покупаю продукты в определенном месте, — продолжаю упрямо.
У нас недалеко от дома есть отличный магазин. Там продают только экологически чистую продукцию и средства для дома. Смело можно покупать все, что есть!
Когда же нет времени дойти до него и нужно что-то купить, то я знаю несколько брендов, на которые реакции у дочери нет.
Понимаю, что сама виновата, раз до сих пор не выявила причину аллергии и не разобралась, на что конкретно реагирует дочь. Но сейчас уже поздно что-либо менять.
Пока будем жить с тем, что есть.
— С меня хватило двух приступов, когда еле откачали моего ребенка! — не могу сдержать гнев. Он оказывается сильнее здравого смысла. — Но тебя ведь это не касается. Это не у тебя на руках задыхался собственный ребенок, и ты ничего не мог поделать. Ведь так? — зло сверкаю глазами. Хочется сделать Маку как можно больнее.
Макар смотрит на меня не мигая, желваки подрагивают на его скулах. Взгляд… У-у-ух!
Но от этого я лишь сильнее начинаю закипать. Его реакция на мои слова, как сработавший детонатор.
Внутри все просто кипит.
— Угомонись.— Голос Маковецкого аж вибрирует от переполняющих его эмоций. — Иди и выбирай из того, что есть! — жестко отрезает. Он тоже на грани.
Стоим друг напротив друга, сверлим взглядами. Никто не желает уступать.
За окном сигналит машина, у Макара звонит телефон. Ему приходится отвлечься, но это же Мак! Он достает сотовый, ни на секунду не отрывая взгляда от меня.
— Слушаю, — рычит в трубку. Того, кто на том конце провода, мне становится искренне жаль.
Маковецкий внимательно слушает, что ему говорят. Хмурится. Взгляд чернеет с каждой секундой.
Мне становится нехорошо.
— Понял тебя, — говорит не моргая,глядя на меня. Кровь стынет в жилах от его взгляда. — Продолжай наблюдение. Без моего ведома ничего не предпринимай!
Дожидается ответа, завершает вызов, смотрит на часы.
— Значит, так, — произносит тоном, не терпящим возражения,— на покупку продуктов у нас есть максимум семь минут. Через десять мы должны уже сидеть в машине.