— Рад, что ты это, наконец, осознала, — подмечаю, не сдержавшись. За что тут же получаю укоризненный взгляд. — Что? — ухмыляюсь.
— Ничего, — вздыхает печально. Снова кладет голову мне на грудь.
Молчим какое-то время.
— Вот скажи, — не выдерживая, все же решаю задать вопрос, который гложет меня уже на протяжении нескольких дней,— как ты вообще додумалась связаться со Смоленским?
— Он сам, — произносит спустя несколько минут. Стыдливо опускает глаза, теребит пояс на куртке. — Понимаешь, мы с Ипполитом познакомились совершенно случайно, — находит в себе силы и поднимает взгляд.
— Случайно? — едко подмечаю. Уверен, что там ничего случайного не было!
— Ну, — мнется. — Я так думала, — невинно пожимает плечами.
— Мда, Оля, — качаю головой.
— Я не умею выбирать мужчин, — продолжает мою мысль. — Ты уже говорил мне об этом, — ухмыляется горько.
— Как видишь, я оказался полностью прав, — подвожу итог и вместо слов прижимаю Олю к себе.
— Как всегда, — шепчет.
Смотрю на нее, сердце сжимается. Уязвимая такая… Ранимая… Она сейчас как оголенный нерв: пульсирует и реагирует на самое слабое колыхание.
Так и хочется ее защитить от всех.
Какой бы она ни была стервой и истеричкой, как бы себя паршиво себя ни вела, но это моя Оля. Моя!
Прижимаю ее ближе к себе, целую в макушку, зарываюсь в волосы. Тревога начинает отпускать.
— Ты чего? — смеясь, пытается выбраться из объятий.
— Да так, — задумчиво отвечаю. — Ты моя. Никому тебя не отдам.
В салоне повисает тишина, нарушаемая лишь биением наших сердец. Они стучат в унисон, дополняют друг друга.
Глава 28. Оля
— Мне нужно уехать.— Слова брата звучат как гроза среди ясного неба. Ложка с супом падает и приземляется прямо в тарелку.
Светлая футболка окрашивается красными пятнами, но я этого не замечаю. Смотрю на Давида в полнейшем шоке.
— К-как? — произношу, едва дыша от ужаса. Волнение окутывает с головой, за ним я вообще перестаю хоть что-то соображать.
— Вика одна.— Взгляд брата сразу же теплеет при словах о любимой. — Я не могу оставлять ее надолго.
Вика в положении, я знаю.
Прекрасно понимаю чувства брата, любой другой бы на его месте сделал то же самое. Хотя нет… Любой другой бы меня просто послал на все четыре стороны.
Я благодарна Даве за то, что вообще приехал! Ведь именно он спас меня.
Страшно представить, что было бы в противном случае.
— Маму и девочек я забираю с собой.— Давид продолжает шокировать сидящих за столом. Я настолько удивлена, что не нахожу нужных слов. Внутри все превращается в вакуум.
Сердце замирает, не добивая удар. Оно готово вот-вот разорваться на части от горя.
Я еще никогда не расставалась с моими принцессами надолго. Как это все пережить?
Мы ведь явно за пару-тройку дней все вопросы не решим. Нам потребуется гораздо больше времени.
— Нет! — жестко отрезает Мак. — Они останутся здесь.
Воздух в комнате аж пульсирует от напряжения. Искры летят.
Мужчины сверлят друг друга глазами. Снова.
— Давид, это мои дочери. Они только обрели своего отца. Глупо их отсюда увозить, — продолжает Макар.
В голосе Маковецкого столько уверенности и силы, что, если он бы обрел физическую силу, им можно было смело ломать и крушить бетонные стены. Непередаваемая мощь.
— Я сумею их защитить, — добавляет с нажимом.
Маку жизненно важно, чтобы брат уступил. Я отчетливо вижу это.
Макар —отец Алисы и Олеси, ради безопасности дочерей он сделает все и даже больше. Маковецкий никогда не был трусом, он всегда отвечал за свои слова.
Я верю ему.
Секунды тянутся вечность. Давид молчит. Время остановилось. Мне становится нечем дышать, кислорода катастрофически не хватает.
Мужчины ни на секунду не разрывают зрительный контакт. Они словно гипнотизируют друг друга, не замечая ничего вокруг.
Молчу. Мне никто слова не давал, и не мне решать, как и где моим малышкам будет безопаснее. Я и так всех подвела… И зачем только связалась с Ипполитом?! Маковецкого, блин, пыталась забыть.
Да разве его забудешь?.. Он в моем сердце навсегда. Не вырезать, не выжечь. Пыталась.
Очень хочу, чтобы малышки остались со мной. Расставание с ними смерти подобно, и я не представляю, как мы вынесем это.
Но что такое наши желания, когда на кону стоят безопасность и жизнь? Ипполит уже доказал, что пойдет на все ради достижения одному ему ведомых целей. Если ему будет угодно, то он и принцесс моих поставит под удар. В этом человеке нет ничего святого! Жаль, что я слишком поздно это поняла.
Льну к Макару в поисках защиты. Он молча сжимает мою руку под столом, поддерживает и запрещает вмешиваться. Подчиняюсь. Сейчас только он способен противостоять упрямству моего старшего брата. Мак наш единственный шанс.
— Дава, я не лез к тебе в личное. Вика и ваш будущий ребенок —это твоя зона ответственности, — не сводит с моего брата глаз. — Они…— поднимает над столом наши переплетенные пальцы. Я даже не заметила, когда мы успели их переплести. — Моя.
На лице Давида застыла суровая,непроницаемая маска. Эмоции и мысли не понять.
— Если с ними что-то случится…— Голос брата аж вибрирует от напряжения. Еще немного —и посыплются угрозы.
— Все будет в порядке, — продолжает стоять на своем Мак.
— Я тебя урою, — не моргая, произносит Давид. — Понял?
— Повода не найдешь, — все таким же спокойным и твердым тоном произносит Макар. — Не переживай, — обращается ко мне. — Наши дочери остаются.
Выдыхаю. Я даже не заметила, как задержала дыхание.
— Правда? — шепчу. Улыбка едва умещается на лице.
— Правда.— Мак чуть сильнее сжимает мою руку, улыбаясь лишь краешком губ.
В порыве чувств кидаюсь Макару на шею. Мое счастье словами не передать, его слишком много.
— Спасибо! Спасибо! — с жаром шепчу.
Макар обнимает меня, чуть крепче прижимает к себе. Эмоции переполняют.
— Иди, помоги матери уложить девочек спать, — говорит, чуть отстраняясь.
Нехотя подчиняюсь.
Выхожу из кухни, поднимаюсь на второй этаж. Улыбка не сходит с лица, на душе так тепло, словно внутри меня вновь начало светить яркое солнце.
«Это службишка, не служба;
Служба будет впереди...»
Сквозь приоткрытую дверь в спальню слышу, как мама читает девочкам сказку. В комнате тишина.
Осторожно, чтобы не попасться, через щель заглядываю в комнату. Мама сидит лицом ко входу, малышки сопят. Хочу войти и поцеловать моих крошек.
Но только стоит показаться в дверном проеме, как мама поднимает на меня глаза и жестом показывает немедленно отсюда убраться.
Делать нечего. Ухожу.
Маясь от безделья, взад-вперед хожу по второму этажу. Вниз нельзя, там Макар с Давидом снова разбираются, кто круче. Все-таки им нельзя долго быть на одной территории, поубивают друг друга еще!
После третьего круга ловлю себя на мысли, что стою напротив спальни Макара. Или моей уже… Фиг разберет!
Захожу, ложусь на постель, обнимаю подушку. Глаза закрываются сами по себе. Уплываю в сон.
И снятся мне горячие губы, страстные объятия, огненные поцелуи, жар рвется из груди. Тону в своей карамельной неге, растворяюсь…
— Мак.— Из груди вырывается стон.
— Ш-ш-ш, — раздается над ухом. — Я здесь.
Глава 29. Оля
Какой чудесный сон… Жаль, что не реальность.
Но зато я могу себя отпустить.
Можно представить, будто Мак рядом со мной на самом деле, забыть о прошлом и расслабиться. Вновь позволить ему творить с собой все, что заблагорассудится.
Сердце переполнено любовью, я ее, наконец, выпустила из клетки. Она льется из меня, освещает все вокруг своим светом.
Я словно попала на песчаный берег теплого спокойного моря после кораблекрушения и бури.