На ощупь нахожу мобильный, смотрю на экран и недовольно поджимаю губы. Ермолаев, зараза! Не мог позвонить на час позже? Вот нахрена это было делать прямо сейчас?
Первой мыслью проскакивает желание проигнорировать вызов, но я это все живо гоню прочь. Марк знает, что я крайне занят, и не станет беспокоить по пустякам.
— Мне нужно ответить, — держу телефон.
— Конечно, — на миг закрывает глаза, пряча разочарование. Когда открывает, там снова нежность. — Иди, — несильно толкает меня в спину.
Нехотя поднимаюсь с постели, подхожу к окну. Смотрю, как за окном ветер колышет деревья, вокруг серо и уныло. Скорей бы весна.
— Мак! Наконец-то я до тебя дозвонился! — В динамике слышен запыхавшийся голос друга. Он куда-то спешит.
— Что случилось? — Тут же прокручиваю в голове все слабые места, пытаюсь придумать, как обезопасить самые уязвимые точки. А их немало. Мы с Давой хоть и купили компанию, но до конца еще там разобраться не успели.
— К нам нагрянула пожарка, — обескураживает Марк своей новостью.
Перевариваю ее. Ухмыляюсь. Быстро же ты за дело взялся. Тварь!
— Чего хотят? — спрашиваю ради приличия, хотя сам прекрасно понимаю, откуда ноги растут.
— Нашли некоторые нарушения, — все так же быстро идя куда-то, продолжает говорить. — Грозятся выписать многомиллионный штраф.
— Это что же за нарушения у нас такие? — хмыкаю в трубку. Качаю головой. — Подобного рода штрафы предусмотрены за серьезные нарушения. А их у нас нет и быть не может.
— Вот поэтому я тебе и звоню.— Судя по тишине, Ермолаев, наконец, зашел в помещение.
— Подробнее, — не совсем понимаю, к чему он ведет.
— Они камеры отключили, Мак, — говорит еле слышно. Я суровею.
— Какого хрена?! — рычу.
За моей спиной раздаются тихие шорохи. Негромко поскрипывает дверь в ванную, шумит вода. Оля пошла в душ.
Моя умница. Правильно, что ушла! Нечего тебе мужские разговоры слушать, настроение только испортишь. А ты мне счастливая нужна.
— Мак, я даже думать не хочу, кому вы перешли дорогу, — говорит сбито и быстро. — Но у нас проблемы. Их нужно срочно решать.
— Давид выехал, — смотрю на часы, прикидываю необходимое для дороги время. — Скоро будет. Он поможет тебе.
— Себя страхуйте, парни.— В голосе Ермолаева звучит сталь. Давно я ничего подобного от Марка не слышал. — Здесь я сам разберусь.
— Как? — ухмыляюсь недобро.
— Кверху каком! — ругается. Он тоже на взводе.
Слышу, как мужской голос на заднем фоне обращается к Марку, тот бегло ему отвечает. Напряжение есть, но нет злобы. Значит, кто-то из своих.
— Ты где? — пытаюсь понять, к кому Ермолаев мог обратиться за помощью и во что нам эта помощь может обойтись.
— У Макса, — выдыхаю. Он у Майорова.
Максим Майоров свой человек.
— Мы сейчас запишем на внешние винчестеры то, что происходит у нас в офисе, а потом отнесем этот беспредел в прокуратуру, — в двух словах рассказывает свой план.
Хорошо, я заморочился, и у нас безопасная линия. Можно спокойно говорить и не бояться, что разговор будет слит.
— Пока просто пишите, — даю наставления. — Ничего не предпринимайте. Ждите Давида. Он скоро подъедет и все решит.
— Хорошей твари вы перешли дорогу.— Марк озвучивает вслух то, что я и так прекрасно знаю.
— То ли еще будет, — предупреждаю. — Готовьтесь к войне.
— Всегда готовы! — ухмыляется. — Макса посвящать?
— Да, — соглашаюсь. Без мощи Майорова нам всем придется нелегко.
Обговариваем еще некоторые мелочи, договариваемся действовать по плану и без самодеятельности. Завершаю разговор.
С минуту стою напротив окна, смотрю на улицу. В ванной по-прежнему льется вода.
А ну их всех!
Машу рукой, разворачиваюсь и иду туда, где моя любимая женщина принимает душ.
— Ждала? — прохожу взглядом по красивому телу. Губы расплываются в довольной улыбке.
Ждала.
Глава 31. Оля
— Оля, вставай! — Недовольный голос мамы раздается над ухом.
— Еще минуточку, — сонно бормочу, переворачиваясь на другой бок.
— Поднимайся, я говорю! — Мама выхватывает у меня из рук подушку, которой я решила накрыться. Солнечные лучи светят прямо в лицо.
А нет, это не солнце. Это фонарь. И мама светит им мне прямо в глаза.
— Что случилось? Почему ты не даешь мне поспать нормально? — сажусь на кровати, от яркого света закрываюсь рукой. — Убери его, пожалуйста, — прошу маму.
Она отводит в сторону убийственно яркий фонарь.
Краем глаза замечаю, что вторая половина кровати пуста. Тут же нехорошее предчувствие зарождается в сердце.
— Макар уехал, —словно прочитав мои мысли произносит она. — У Алисы жар, — сонливость мгновенно проходит. — И рвота.
— Где она? — вылезаю из-под теплого одеяла, накидываю поверх сорочки халат. Сердце полно тревоги. — Как Олеся?
— Алиса у меня.— Мама идет следом за мной. — Она сама пришла, я сразу же занялась ребенком. К Олесе не заходила, пусть спит.
— А если ей тоже плохо? — не унимаюсь.
Я сейчас плохо соображаю, эмоции зашкаливают по всем фронтам. Моей девочке плохо, Макар куда-то без предупреждения делся.
— Иди к дочери. Ты ей нужна, — произносит мама, похлопывая меня по руке. Она словно считала мое состояние и хочет немного подбодрить.
— Ты к Олесе? — уточняю у нее.
— Да, — кивает.
Расходимся в разные стороны. Мама уходит в детскую, я спешу в ее спальню.
В комнате тусклым светом горит ночник, Алиса спит свернувшись калачиком на кровати. Маленькая моя девочка…
Сердце сжимается от нежности и тревоги. Подхожу ближе, осторожно, чтобы не разбудить, убираю с лица мокрые от пота волосы и касаюсь губами лба. Горячий, но не критично.
Выдыхаю.
Сажусь на кровать, прислушиваюсь к дыханию дочки. Оно ровное и спокойное. Ребенок спит.
— Ну что? — в комнату заглядывает мама.
— Температура спадает, Алиса уснула, — отвечаю. — Как Олеся?
— Все хорошо, — успокаивает меня. — Спит.
Выдыхаю еще раз.
Мама подходит к кровати, забирает свою ортопедическую подушку, вместо нее кладет ту, на которой спала я.
— Ложись здесь, — кивает на место рядом с малышкой. — Я пойду к Олесе, буду спать у нее.
— Спасибо, — благодарю от чистого сердца. Благодарности хоть отбавляй.
Вместо ответа мама целует меня в щеку.
— Держись, — тепло улыбается. — Все будет хорошо.
— Угу, — киваю. Еще десять раз мысленно говорю ей спасибо и с ногами забираюсь на кровать.
Блин, здесь матрас гораздо тверже, чем в нашей с Макаром спальне. Не люблю на жестком спать.
Только вот сейчас не до выбора вовсе. Ребенок болен! Приспичит, лягу и на полу.
Мы уже практически две недели живем в этом доме, и ни разу не возникало никаких эксцессов. Ни с аллергией, ни с животами, ни с температурой. Алисе стало плохо на ровном месте, и меня это очень сильно напрягает.
Ну не должно так быть с ребенком! Особенно с таким, который по всем показателям здоров.
— Ты не знаешь, куда делся Макар? — уточняю у мамы. Он мне ничего не говорил про свой отъезд.
— Нет, — слишком резко и быстро отвечает. Я щурюсь.
— Ма-а-ам, — внимательно слежу за ней. — Куда он поехал? — не отрываю от матери взгляда. Она знает! И почему-то молчит.
— Сами с ним разбирайтесь, — недовольно отмахивается. Спешит к выходу из комнаты. — Позвони, пусть сам тебе все объяснит.
Не успеваю еще хоть что-то сказать, как она берет и выходит из комнаты. Супер!
Легко сказать позвони! Вспомнить бы, где мой телефон.
Ладно, плевать! Потом все узнаю. Сейчас для меня главное — спящая рядом дочь.
Поудобнее устраиваюсь в постели, еще раз проверяю лоб Алисы. Температура практически пришла в норму, и я расслабляюсь. Закрываю глаза. Спим.
— Доброе утро.— Над ухом раздается голос Макара.