Резко поднимаюсь, ударяюсь макушкой во что-то твердое.
— Ай, — потираю ушибленное место.
— М-м.— Макар трет подбородок. — Я язык чуть не откусил.
— Прости, — ласково провожу по его подбородку, затем накрываю ладонью щеку. Безотрывно смотрим друг другу в глаза.
У Маковецкого уставший взгляд. Он может хорохориться и выпендриваться перед кем угодно, но только не передо мной. Бессонная ночь не пройдет бесследно, ему срочно нужно поспать.
Ипполит затаился, и мы должны быть готовы в любую минуту к столкновению. Все наши жизни всецело зависят от действий Макара, а он выжат, словно лимон.
Оставляю ладонь на месте, сама поглаживаю его щеку большим пальцем. Мак слегка наклоняет голову вбок.
Ловит мою вторую руку, подносит ее к губам, целует в тыльную сторону. От нежности между нами плавится пространство вокруг.
— Тебе нужно поспать, — говорю тихо.
— Угу.— Он кивает, но подниматься и уходить не спешит. — Как она? — переводит взгляд на малышку за моей спиной.
Алиса спит, раскинув руки и ноги в разные стороны, на лице дочери умиротворение и покой. Дыхание ровное, щечки не красные. Судя по всему, температура прошла.
И что это было? Не понятно.
— Нормально, — двигаюсь чуть в сторону, освобождая место на кровати для Макара. — Ложись.
Он смотрит на меня, моргает через раз. Устал.
Помогаю мужчине снять одежду, заманиваю на постель. Мак ложится, только стоит его голове коснуться подушки, как глаза тут же закрываются.
— Спи, — шепчу. Хочу выбраться из столь желанных и любимых мужских объятий, дома утром всегда полно дел.
— Не уходи, — просит сквозь сон. Прижимает к себе чуть крепче. — Побудь со мной.
— Хорошо, — соглашаюсь. Глажу Макара по голове.
Глава 32. Макар
Просыпаюсь от звонка сотового. Его настойчивая вибрация выдергивает меня из столь необходимого сна.
— Слушаю, — говорю не разлепляя веки. Голова гудит.
— Смоленского выписали, — докладывает один из парней, кто был приставлен к ублюдку.
Резко сажусь. Сон исчез, словно его и не бывало.
— Он уехал? — спрашиваю, поднимаясь с кровати.
— Мы едем за ним, — успокаивают меня. Выдыхаю.
— Не палиться, себя не подставлять, — даю парням указания. — Чуть что—докладывать. Сразу!
— Понял. Без проблем, — заверяет.
Даю еще некоторые указания, выхожу из комнаты и направляюсь в душ. Мне срочно нужно проснуться.
Только вот ни горячая вода, ни кофе так и не помогли унять головную боль. Выпиваю уже третью за сутки таблетку обезболивающего.
— Макс не приезжал? — интересуюсь у Оли. Она не отходит от меня ни на шаг.
Чувствует мое поганое состояние? Не удивлюсь.
— Какой Макс? — интересуется, выставляя на стол тарелку с блинами.
Открывает холодильник, достает сметану, сгущенку и красную икру. Красиво оформляет обеденный стол.
— Майоров.
Оля вопросительно смотрит на меня.
Точно, блин! Они же не знакомы.
— Высокий голубоглазый брюнет, — называю самые яркие черты своего друга.
— Ах, это тот самый Макс.— Оля заметно расслабляется, но вижу, что девушке становится немного неудобно. Внимательно слушаю ее. — Полчаса назад приехал, но я его в дом не пустила. Сидит с охраной.
— Сможешь позвать? — тру виски. Голова не проходит.
— Конечно, — бросает тревожный взгляд на меня. — Макар, у тебя случайно нет температуры? — подходит ближе, опускает раскрытую ладонь мне на лоб.
Холодная. М-м-м… Вот это блаженство!
Кладу свою руку поверх Олиной, закрываю глаза. Как же мне хорошо…
— Ты огненный весь! — Глаза Оли округляются от шока. Она тут же отстраняется от меня.
— Не уходи, — прошу ее. Ловлю прохладную руку, но Оля оказывается быстрее.
— Тебе нужно срочно выпить жаропонижающее! — начинает суетиться.
Открывает аптечку, принимается перебирать лекарства. Какие-то отставляет в сторону, какие-то возвращает назад.
— Что болит? — спрашивает, крутя в руках блистер с таблетками.
— Только голова, — признаюсь.
— Это от лихорадки, — отмахивается. — Так, — смотрит на меня пристально. — Выпей вот это, — кладет на стол таблетку. — А вот это, — рядом опускает вторую, — если через сорок минут лучше не станет. Понял меня?
Когда дело доходит до здоровья, то Оля превращается в самую настоящую мегеру. Помню, когда учились в школе, она все мечтала, что поступит в мед и оттачивала на нас все свои «врачебные» умения. Бинты улетали один за другим.
— Макса позови, — прошу Олю. — Нам нужно поговорить.
— Хорошо, — со скрежетом соглашается. — Но после разговора сразу в кровать!
— Да, моя госпожа, — посмеиваюсь. Взгляд Оли немного теплеет.
Пока она ходит за Майоровым, я успеваю выпить чай с лимоном, позвонить Марку и налить себе порцию кофе. В сон клонит просто ужасно.
— Совсем обалдел?! — Оля выхватывает у меня из рук чашку и опрокидывает ее содержимое в раковину.
— Ты сдурела? — поднимаюсь из-за стола. Беру другую кружку и под пылающим взглядом любимой наливаю еще одну порцию. — Кофе — это святое!
— Оно тебе сейчас вредно, — говорит сокрушенно.
— Полезно, — делаю долгожданный глоток. М-м-м.. Кайф! Оля скрещивает руки на груди и смотрит на меня исподлобья. — Не нравится—отвернись, — произношу с легкой ухмылкой. Головная боль, наконец, отступает.
Макс молча наблюдает за нашим спором. Уверен, после его завершения он выдаст коронную фразу: «Вот поэтому я и не женюсь».
Он не прав. Совершенно.
Жениться нужно. И вовремя! Хороших девушек быстро разбирают, как ни крути.
— Папочка! — Со скоростью урагана наперегонки несутся дочери. Я едва успеваю поставить кружку на стол и подхватить малышек.
— Вот только попробуй! — угрожающе говорю Торковской, которая уже тянет свои ручки, лишь бы мой кофе отобрать.
Получаю дико недовольный взгляд и фырканье. Макс тихо ржет. Татьяна Денисовна толком ничего из того, что происходит, не понимает.
— Папочка! Ты вернулся! — с лучезарной улыбкой произносит Алиса. Она болтает ногами, повиснув на мне.
— Конечно, вернулся, — не скрываю улыбку. Рядом с дочерьми это сделать совсем невозможно. — Ты сомневалась?
— Неа, — машет головой в разные стороны.
— А мы тебе покушать приготовили.— Олеся обращается ко мне громким шепотом. — Только это секрет, — добавляет заговорщицки.
Тут уже со смеху прыскает Оля. Я быстро поднимаю на нее взгляд и понимаю: ничего хорошего мне ждать не придется.
— И что же это за вкуснятина такая? — интересуюсь у дочерей. Фантазия уже рисует всевозможные блюда.
Пряник с горчицей, вафля с колбасой, сыр в сметане…
— Вот! — Девочки гордо ставят на стол графин.
— Что там? — спрашиваю осторожно. Цвет кулинарного шедевра меня очень сильно настораживает. Он болотно-зеленый.
— Пап, ну ты чего? — смотрят на меня, словно я с луны свалился. — Там чай!
Оля и Татьяна Дмитриевна не выдерживают и начинают хихикать. Девочки разливают по стаканам свой «чай».
— Мама делала блины, а мы ей помогали, — говорит Алиса.
— Правда же, мам? — невинно хлопает ресницами Олеся.
— Конечно, моя принцесса, — перебарывая смех, отвечает Оля.
— Пей, пап! — Малышка двигает стакан ко мне. — Ты первый!
Если бы там была отрава, Оля бы мне об этом сказала? Ведь так?
Под пристальным и полным чувства собственного достоинства взглядом дочерей я беру напиток. С опаской кошусь на Торковскую, но она, зараза, молчит. Ждет, когда я исполню просьбу девочек.
Ну ты и срань, Оля! Я с тобой потом разберусь. И моя расплата тебе… Хм… Очень понравится.
Вот прям как мне эта зеленая жижа.
Отпиваю глоток, контролируя мышцы лица, проглатываю первую порцию.