Ожидаемо, она забеременела от меня. Я помню, как держал этот грёбаный тест с двумя полосками, и пол под ногами раскачивался от счастья. В тот миг перед глазами промелькнула вся наша будущая жизнь: с детьми, с собаками, с шумными ссорами и бурным примирением, с ужинами за праздничным столом, с отдыхом на белоснежном песке…
Я был счастлив. Включился в работу с утроенным усердием, ведь теперь я ожидал появления малыша и был готов дать ему всё самое лучшее. Потом мне пришлось уехать на две недели в другой город, по рабочим вопросам. Моя Стелла осталась здесь, в столице. Когда я вернулся, меня ждала трагическая новость — выкидыш.
Я не находил места и винил себя в случившемся. Клял за то, что уехал и оставил жену без присмотра. Тащил этот камень вины и лишился сна на пару недель. Стелла переживала боль потери иначе — включилась в работу ещё активнее, на износ… У неё прошло несколько удачных фотосессий и была заключена парочка контрактов на рекламу в её аккаунте Instagram. Да, Стелла, ко всему прочему, была успешным фитнес-блогером с миллионной аудиторией.
Но потом случайно я узнал правду. Она оказалась невероятно жестокой. Я нашёл медицинские выписки бывшей жены, неосторожно оставленные ею на полке. И вместо слова выкидыш в них было написано «медицинское прерывание беременности по желанию пациента».
Никакого выкидыша не было. Стелла сделала аборт. Сама. Она убила моего ребёнка и солгала мне.
Это была жертва во имя карьеры. Моей жене предложили очень выгодное сотрудничество на постоянной основе сроком более чем yf полгода. Контракт на рекламу нижнего белья хотели заключить именно с ней c девушкой, с идеальным телом богини, а не с милой и пузатенькой, но моей любимой женой.
Я не смог простить жене убийство своего малыша и подал на развод.
Она не понимала… Нет, она реально не понимала, что убила моего ребёнка.
Убила. Солгала. Предала. Растоптала все светлые чувства. Сделала невероятно больно.
Узнав о моем желании развестись, Стелла взбесилась и потребовала денег. Я дал их ей/ Потому что не заключал брачный договор, и пришлось бы делить совместно нажитое имущество. Проще было опустошить свои счета и откупиться от жадной, бездушной стервы.
Да, Стелла откусила жирный кусок и не подавилась, ушла с гордо поднятой головой, неся чувство превосходства впереди себя.
Хищница по натуре. Я видел в ней это раньше, но наивно принимал за стержень характера. Я оказался не прав и дорого поплатился за свою ошибку.
— А у тебя? — настойчиво повторяет Стелла.
Я перевожу взгляд на лицо бывшей жены и понимаю, что потерял нить нашего разговора. Мне не хочется разговаривать с ней и обсуждать хоть что-то.
— Извини, но мне пора. Вань! — подзываю тренера, работающего в тренажёрном зале. — Подстрахуй девушку!
Мне хочется уйти в тот же миг. Но техника безопасности превыше всего. Я ухожу. только когда рядом появляется тренер. Пальцы сами набирают номер Даши. Я запомнил его, когда заполнял бумаги в клинике.
По иронии, он отличался от моего всего лишь на первые три цифры.
Ни на что особо не надеюсь, набирая номер. Готовлюсь услышать автоматическую речь, что номер абонента выключен. Но раздаются гудки, и через мгновение я слышу её голос:
— Алло?
— Добрый вечер, Даша. Надеюсь, я звоню не слишком поздно?
— Игорь? — удивляется она, задерживая дыхание. — Откуда ты знаешь мой номер?
— Я сам сдавал тебя в родильное отделение и заполнял бумаги. Я не всегда запоминаю правильные слова, но с цифрами в моей голове царит полный порядок.
— Я только что решилась включить телефон. И сразу же раздался звонок от тебя.
— Значит, я везунчик. Даш, что делает дочурка? Спит?
— Уже проснулась, — с огромной теплотой и нежностью в голосе произносит Даша.
У неё мягкий и тёплый голос, щедро приправленный нотками любви к своему ребёнку. Безграничной и ощутимой даже на расстоянии. Хочется орать в голос, потому что это бередит зажившую, казалось бы, рану. Стискиваю пальцы в кулак, ударяя им по стене. Снова и снова, пока ноющая боль не отрезвляет меня.
— Игорь? — тревожится Даша. — С тобой всё в порядке?
— В полном. Это доносятся звуки из тренажёрного зала. У меня же свой фитнес-центр, забыла? — усмехаюсь я. — Скинь мне фотографию дочурки?
— Зачем?
— Я же стану папой, — голос прорезается предательской дрожью. Или мне только так кажется? — У хорошего папы всегда есть фотографии его дочери.