Наташа хмуро смотрела в небо, аналогично пытаясь разобраться в винегрете.
— А, вот, здесь Штормы — дети внебрачной дочери Стива.
Тони выловил образ профессиональной вдовы, Ширли Рокфеллер, и категорично заявил:
— Не, Дебби красивее. Но тупее.
Наташа, помнившая Дебру Натали Шторм еще школьницей, согласно кивнула.
— Она все еще разводит мерзких собак?
— Мерзких больше нет, у нее теперь питомник немецких овчарок. А ты кого из них застала?
— Геринга и Геббельса. Те еще твари.
Стив тем временем закончил переругиваться с самим собой, открыл чемоданчик и подвинул его к местной Наташе.
— Наташа. Ты отдала жизнь за этот камень, и я думаю… Ты должна его взять.
Как только вторая Наташа коснулась Камня, чужие воспоминания построились в ряд с потоком мыслей, Тони наконец понял, как получилась вся эта галиматья со шведской семьей, и с истерическим гоготом уткнулся Наташе в грудь.
— Твоя проблема в том, Тони, что ты сентиментален, как последняя портовая блядь, — высказалась Наташа.
— Так, погодь, киса-Локи говорит что-то очень странное, — сказал Тони, прислушиваясь.
— …Их можно выбить из камня в подходящее тело, проблема только в том, что разделить их уже не получится. Придется учиться жить вместе. — Локи-котик сделал несколько шипящих выдохов, словно пытаясь смеяться со своим кошачьим речевым аппаратом. — Я даже могу с этим помочь. Хочу посмотреть на результат, знаете, потому что вот эта душегубка с вашим кузнецом в одном теле? Будет такая вечеринка!
— Тело этой вашей рыжей подойдет? — подал голос Квилл, меланхолично попивавший пиво в сторонке. — Я запускал сканирование на Вормире. Тело в полном порядке, даже непонятно, откуда столько крови. Но почему-то мертвая, да.
Тони взглянул в аналогично широко распахнутые глаза Наташи, не веря в их удачу.
— Мы будем жить? — недоверчиво проговорила Наташа.
— И при этом у меня не будет аневризмы? — выдохнул Тони, медленно расплываясь в улыбке.
— И члена у тебя тоже не будет, — заметила Наташа.
Тони разлегся на пирсе, глядя в небо.
— Черт, Пеппер будет в шоке. А Морган?
— Полагаю, — медленно проговорила Романова, — теперь она будет называть нас «папа Наташа».
***
Легкие наполнил воздух — он снова был жив, но ощущения были странные. Во-первых, у Тони ничего не болело, что было и блаженно, и страшно: если у тебя после пятидесяти ничего не болит, то ты, скорее всего, мертв. А, ну да, теперь у него было тело бывшей балерины, прокачанной советской сывороткой. А еще в голове, несмотря на присутствие Наташи, было очень тихо. Не жужжала дружелюбно кофеварка, не жаловалась на грязь микроволновка — они все молчали.
«То есть, ты с детства разговаривал с техникой, и считал, что с тобой все в порядке?» — сказала Наташа, и — вау — внутренний голос у нее был еще более урчащим, чем Тони привык слышать.
«Откуда мне было знать, что вы так не можете?»
Они открыли глаза и сели на полу, в нарисованном кровью Ронана Обвинителя рунном кругу. Тони чувствовал только правую сторону тела; левую контролировала Наташа. В принципе, это было понятно: Тони был правшой, Наташа — левшой, всё по справедливости. Тони попытался ухмыльнуться и потянулся рукой к груди, пощупать. Правую руку тут же перехватила левая.
«Отстань от моих сисек, Тони», — ровно приказала Наташа.
«Теперь это мои сиськи, о-хо-хо-хо, делаю, что хочу!» — невозмутимо ответил Тони.
«Сейчас не до этого, тебе не кажется? Уступи руль», — сказала Наташа, и Тони усилием мысли попытался сжаться в маленькую искру в голове, чтобы не мешать ей.
— Нат? Тони? Вы как? — спросил их Стив с нотками жалкой надежды в голосе.
— Отлично, — ответила перехватившая контроль над телом Наташа и мягким, изящным движением вскочила на ноги.
Повезло Тони, что Наташа перестала считать его безответственной мразью еще в две тысячи четырнадцатом, после фиаско проекта «Озарение», и стала его другом. Потому что теперь у Тони уже никогда и никого не будет ближе, чем она. Потому что теперь они знали друг о друге все.
Они смотрели на Стива вместе, и у Тони перед глазами были не только собственные воспоминания.
— Ты сражаешься лишь за себя, — говорит кэп в клоунских лосинах.
— Не нужно было, — расстроенно поджимает губы Стив, принимая от Тони семь лет как пылившийся без дела щит.
— Тебе хорошо видно, малыш? — спрашивает дядя Роджер, перекрикивая риффы Брайана Мэя и подкидывая шестилетку-Тони на своем могучем плече.
— Мэм, — здоровается с Наташей мускулистый мальчик в старомодной кожанке. Впрочем, для нее все на том авианосце мальчики, включая Фьюри.
— Как только список закончится, вы, чертовы комми, помощи от меня больше не дождетесь, — серьезно предупреждает ее кельт-дровосек, Роджер Картер.
— Назову дочь в твою честь, — говорит все тот же кельт, задорно сверкая очками в роговой оправе, и она тут же интересуется, все ли у него в порядке с головой — называть американскую девочку Искрой.
— Да, я точно знаю, что так будет, — говорит почти полностью поседевший Картер. — Искра, я из будущего.
Тони слабо представляет, как они теперь будут функционировать. Установят очередность, кто гуляет, а кто отдыхает? А смогут ли они нормально двигаться одновременно, Тони справа, Наташа слева? Или научатся контролировать разные части тела? Например, Наташа вырубает противников, а Тони при этом болтает? Хотя, у них теперь целая вечность, чтобы разобраться.
Стив наконец расслабился и улыбнулся облегченно.
— И как тебя теперь лучше называть? Натони? — поинтересовался он.
Наташа была не против использовать свой привычный псевдоним и оставить фамилию Тони, с чем он был, в общем, согласен.
— Думаю, я предпочту быть Наташей Старк, — выразила их общую мысль Наташа, и по первой же просьбе уступила управление.
Тони послал Стиву, который уже был его дорогим дружочком, но пока еще не стал любимым дядюшкой, теплую кособокую улыбку и обнял за талию, потому что теперь до его плеч в жизни бы не дотянулся.
— Никогда больше не буду дразнить тебя за излишнюю сентиментальность.
Если бы не глупое, казалось бы, желание Стива похоронить старую подругу, не понятно, что еще стало бы с Тони и Наташей в Камне Души. Теперь же у них был второй шанс.
***
— А про нее ничего не расскажешь? — спросил Сэм, кивая на обручальное кольцо на пальце Стива.
— Нет. Про нее, думаю, не стоит.
Кусты затрещали, послышался забористый мат: «уткой в сраку тебя ебать!» — очень уж в стиле Тони, но сказанный голосом Наташи, а затем вывалилось и само чудное видение, к появлению которого на звук стеклись и Брюс с Баки.
— Ну почему я должен был оказаться в гребаных кустах? — ругалась Наташа… и одновременно не она: темноволосая, с более плотными чертами и очень старковскими интонациями. — Привет! Чего такие кислые?
Старик Стив совсем не удивился, он улыбался все так же мечтательно.
— Пеппер убьет тебя.
***
Пока Тони, периодически перебиваемый Наташей, рассказывал собравшимся, что с ними случилось, и как они воскресли благодаря Стиву, Локи, превращенному в котика, и Верховному Чародею, Брюс, умный человек, делал заметки левой рукой, а дед-Стив продолжал убеждать Уилсона, что щит обратно не возьмет, Барнс стоял чуть в сторонке со своим фирменным «расслабленным сучьим лицом» (с его разрезом глаз оно получалось трагичным по умолчанию) и не спускал с Тони-Наташи глаз.