Любить человека в два раза старше себя — странно, любить человека, которого знаешь с малых лет, — ещё страннее, ломать собственные вещи ради короткой встречи с ним — вообще бессмысленно. Внезапно Соня подумала: а если он не ответит или откажется? Ведь может быть и так, что он занят, у него свои планы, в конце концов, кто она ему такая? Это Настя могла беспардонно отрывать его от любых дел — дочь всё-таки, а к ней он приедет?
Но половина дела уже была сделана, и дрожащими руками Соня набрала номер телефона Евгения Павловича. Один гудок — три удара сердца, второй — голова кружится, третий — обнимите, поцелуйте и никогда больше не отпускайте. Четвёртый — удивлённое «Алло, Соня?» в ухо, её радостный вздох у телефона и мысль, набирающая силу: «Мой номер, у него вбит мой номер!»
— Евгений Павлович, добрый вечер. Я вас не побеспокоила? — Соня изо всех сил старалась, чтобы её голос казался самым обычным, будничным, будто не произошло ничего страшного и странного, будто не она только что чуть не упала в обморок от ожидания и не она вчера занималась всяким непотребством, глазея на усы Боярского в «Трёх мушкетёрах».
— Нет, Соня, конечно, нет. Что-то случилось? — участливо спросил он, и внутри Соня вся скукожилась от радости. Он первый спросил, не она выклянчила, он сам спросил.
— Евгений Павлович, вы же вроде хорошо в компах разбираетесь? Ноут заглючил, а у меня там готовые билеты к экзамену. Я бы мастеру отнесла, но когда он ещё примется за него, а экзамен на носу. Можно я завезу его?
«Скажи “да”, скажи “да”, прошу!»
— Куда ты в темень поедешь? Я сам, ты на прежнем месте живёшь?
— Да, куда же я денусь?
— Хорошо, буду через час.
— Спасибо! Жду!
Нажав на кнопку завершения звонка, Соня тяжело выдохнула и упала на диван, бессильно свесив ноги на пол, но уже через пару минут она бегала как ужалённая, осматривая квартиру в поисках неубранных вещей. Всё стояло на своих местах, ни пылинки лишней, и всё же она проходила по комнатам снова и снова, желая, чтобы обстановка соответствовала.
Пока она лихорадочно бегала по квартире, выискивая одной ей заметную грязь, и приводила себя в порядок, прошло полтора часа, а Евгения Павловича всё не было. Бросив беглый взгляд на часы, Соня не обратила на это внимания, а потом переживания свалились на неё комом. Дорога не такая уж и долгая. Может, он отвлёкся на что-то более важное, забыл о ней? Может, едет очень медленно? Когда она звонила, на улице была нормальная погода, а теперь снег повалил. Может, из-за этого он опаздывает?
Рука сама собой потянулась к телефону. Интернет, новости. Пробки 6 баллов. Прогнозируется гололедица… Построят развязку… Соня провела пальцем сверху вниз, обновляя страницу. «На Кутузовской улице произошла крупная авария».
Нет. Нет, нет, нет! Соня открыла страничку с новостью, вчитываясь в статью. Три машины столкнулось, водитель Hyundai не справился с управлением.
— Твою мать…
Соня пялилась на экран телефона и не могла выпустить его из рук. Снова и снова она перечитывала эти строки. Водитель Hyundai не справился с управлением, водитель Hyundai не справился с управлением. И всё из-за неё, из-за такой идиотки. Если бы не она, если бы не этот ноутбук, с Евгением Павловичем ничего бы не произошло. Бедный Евгений Павлович, бедная Настя. Она всегда так ей завидовала, а теперь сама же её отца лишила, собственными налакированными ручками. Только бы всё обошлось, только бы всё обошлось.
В дверь раздался звонок, но Соня его не услышала, как не услышала второй и третий. На четвёртый раз раздался громкий стук в дверь, и Соня наконец вырвалась из забытья. На негнущихся ногах она подошла к двери и открыла её. За порогом стоял Евгений Павлович, глядел он обеспокоенно, наверное, потому, что не открывала долго. Но Соне было всё равно. Ни думая ни секунды, она бросилась ему на шею и разрыдалась.
— Евгений Павлович, я так за вас волновалась…
— Ты чего, Сонь? — удивлённо пробормотал Евгений Павлович и похлопал её по спине, подбадривая.
— В новостях… Писали… Большая авария… А вы обещали через час… А вас всё нет… — сквозь слёзы всхлипывала Соня, сильнее прижимаясь к нему.
— Так пробка из-за аварии была, потому и ехал медленно. Ну, успокойся, успокойся. Всё ведь хорошо.
Шмыгая носом, Соня подняла голову. Евгений Павлович смотрел на неё по-доброму и улыбался сквозь усы. Впервые Соне подумалось, что точно так же он смотрел на свою Настю, и под его взглядом ей стало неловко — и за сны свои дурацкие, и за сломанный ноутбук. Сейчас она глядела на Евгения Павловича и видела в нём не мужчину из своих снов, а, скорее, отца, которого у неё никогда не было и которым он сам, по сути, и являлся — да, для Насти, но и для неё тоже, пусть и в гораздо меньшей степени. Вот так просто вышла из неё вся любовь. То есть не вся, конечно, а лишь та сумасбродная её часть, из-за которой он и оказался на пороге её квартиры и чуть не угодил в переделку.
Неправа была мама, когда говорила, что мужчины все одинаковые, прямо как её папаша, который ушёл за сигаретами и не вернулся. Евгений Павлович, вот, приехал, вечером, в метель, чинить какой-то дурацкий ноутбук. И к кому приехал? К подружке своей дочери. Просто так: может, потому, что знал — помочь Соне некому; может, потому, что за три года починки сломанных вещей в их с Настей квартирке Соня примелькалась и стала вроде как дополнением к родной дочери; а может, он просто был хорошим человеком. Как бы то ни было, прочитав те страшные новости, обрадовавшись, что к Евгению Павловичу они не имеют никакого отношения, и повиснув у него на шее, Соня впервые в своей жизни чувствовала, будто у неё есть папа, которого она не то чтобы хотела, но втайне от матери всегда мечтала о нём. И пусть это был лишь самообман, пусть Евгений Павлович растворится так же, как растворится их с Настей дружба — у Насти муж, глядишь, дети скоро пойдут, останется ли место для Сони? — сейчас ей было хорошо как никогда.
— Где пострадавший? Чинить будем? — широко улыбаясь, спросил Евгений Павлович и, не дожидаясь приглашения, перешагнул через порог.
Соня закрыла за ним дверь, смахивая вновь накатившие слёзы.
— Будем, Евгений Павлович, будем. Он на кухне. Вы раздевайтесь, а я чаю приготовлю, с лимоном. Наверняка замёрзли, пока ехали.