— Сестра моя, — ответил он, — сестра моя, каторгу отбывают и возвращаются, а если меня выгонят из монастыря, что я тогда буду делать, скажите-ка мне, что?
Он поведал об этом приключении падре приору на исповеди, мол, плоть — дьявольское искушение. «Он себе на уме!» — подумал приор. Но вынужден был и на этот раз уступить — перевел его из сборщиков милостыни во внутреннюю службу монастыря. Вито, весьма довольный, шагал своей дорогой. Служил и нашим и вашим, лавируя между теми и другими, потому что монастырь — это маленькая вселенная и слуги божии враждуют между собой. И когда они лупили друг друга так, что только миски летали по трапезной, Вито Скардо был в стороне. Вовремя и кстати умел погладить по шерстке важных персон, находил свой подход к каждому — брата Серафино потчевал хорошим табачком из Ликодии[6], закрывал глаза на то, что делается у брата Мансуето в привратницкой, с падре Летторе[7] льстивые речи разводил.
— Ах, как же милостив к вам господь бог! Как много вы знаете, ваша милость!
— Сын мой, ведал бы ты, чего мне это стоило! Видишь, я уже совсем седой. А что толку? Падре Летторе — и больше ничего.
— Безобразие! Ведь всегда так: чем больше человек заслуживает, тем меньше его ценят… Я-то понимаю, и будь я священником, будь у меня свой голос в капитуле[8], когда выбирают приора…
Беда в другом была. Чтобы стать послушником и получить право служить мессу, нужно было хоть немного знать латынь и внести в монастырскую казну двадцать унций. Что касается латыни, тут куда ни шло, Вито Скардо добился-таки своего — до одури потел над книгами, словно Иисус в Гефсиманском саду[9], прислушивался к священникам, и, набычив свою упрямую крестьянскую голову, которая если уж чего захочет, своего непременно добьется, он с помощью бога и падре Летторе сумел вложить в нее все, что нужно. Но найти двадцать унций — это было уж совсем непосильное дело. Мысль об этом гвоздем сидела у него в мозгу с утра до вечера. Он терпел всяческие воздержания и лишения, не говоря уже о постах, так что только кожа да кости теперь от него оставались, и верующие шептались, что под рясой он еще и власяницу надевает. В церкви он был услужлив со всеми, предупредителен с дочерьми важных особ, которые исповедовались у приора, а патриарха святого Джузеппе[10] так почитали, что вдова Бронья даже пожелала поставить тому новый алтарь, и в этом целиком была его заслуга. Короче, если патриарх не поможет раздобыть деньги, чтобы сделаться послушником и полностью предаться богу, значит, нет ничего святого, вовсе нет.
— Уж не думаешь ли ты стать папой? — смеясь, спрашивал его иногда приор.
А он, простак простачком, отвечал:
— Папой — нет.
Ладно, раз уж патриарх не хочет ему помочь, он, Вито Скардо, сам сотворит чудо. Вдруг разнесся слух, что он вылечивает ослов и мулов каким-то своим, только ему одному известным способом, — и люди верили. А не было этой веры, не помогали никакие его травы, и больные животные подыхали. Потом он стал угадывать числа, которые выиграют в лотерее, — словно озарение свыше нисходило на него и внутренний голос говорил: «Выйдет такой-то номер, и такой-то, и такой-то». Он, конечно, противился этой милости божией, он, простой монастырский прислужник, не имевший еще сана священника. Он сопротивлялся этому искушению, считая себя недостойным, притворялся глухим и глупым, даже уши затыкал, когда эти несчастные любители лото бегали за ним следом, умоляя:
— Ради святой рясы, которую вы носите!.. Ради памяти к вашим усопшим!.. Ради того, ради другого!.. Только два слова, и вы спасете нас от беды!
Тем временем числа, которые вертелись у него в голове, выдавали его пальцы, указывавшие их помимо его желания, пока он поглаживал бороду и подавал знак:
— Тише!
Кто догадывался об этом и подсматривал эти числа, тот выигрывал по крайней мере дважды.
Падре приор, человек прямой и грубый, вызвал Вито Скардо к себе и устроил ему хорошую головомойку.
7
Падре Летторе — отец-чтец, член второго из четырех младших орденов, в его обязанности входило чтение в церкви отрывков из священного писания.
10
Патриарх святой Джузеппе — святой Иосиф, покровитель бедняков, сирот и всех страждущих, а также и тех, кто желает вступить в брак. По свидетельству евангелистов, был плотником.