— Есть одно средство, граф, в настоящее время, с пользой практикуемое во Франции знаменитым хирургом Амброазом Паре, но я не смею предложить вам его — оно ужасно.
— Пожалуйста, не стесняйтесь, доктор, — продолжал Проседди, — говорите смело.
— По всей вероятности, — сказал доктор, рассматривая рану, — вас укусила бешеная собака. Кем она была убита: вами или посторонними людьми?
— Я ее убил собственными своими руками.
Затем была произведена страшная операция, во время которой не дрогнул ни один мускул на лице Проседди. Рана и окружавшие ее покровы были сожжены докрасна раскаленным железом. Сначала все шло как нельзя лучше, рана начала заживать, лихорадка у Проседди прекратилась, явился сон и аппетит, больной начал самодовольно улыбаться и уже рассчитывал устроить ночную оргию, как вдруг в одно прекрасное утро он опять почувствовал жгучую боль в руке. Призванный доктор, осмотрев рану, побледнел и хранил молчание.
— Ну, доктор, что же вы скажете? — спрашивал больной.
Доктор ничего не отвечал. Проседди повторил вопрос.
— Я тут ничего не могу сделать, — тихо проговорил доктор, — господину графу остается только прибегнуть к помощи…
— Кого?!!
— Господа Бога! Необходимо позвать священника.
— Как, священника! — закричал на весь дом Проседди, начинавший уже чувствовать припадки водобоязни. — На что он мне нужен, ваш священник? Я вышел из ада, туда и возвращусь!
С этими словами бешеный бросился к двери и выбежал на улицу.
— Удержите его! Удержите! — кричал медик. — Зовите скорее священника!
Но никто из служащих не решался бежать за Проседди. Каждый боялся быть укушенным бешеным. Между тем несчастный больной с пеной у рта бежал по направлению к Тибру.
— Да… Да… Арестуйте меня, свяжите, бросьте в тюрьму! — вопил не своим голосом Проседди. — Я отравил своего отца… Я убил иезуита, он меня укусил… О, проклятие! Я обладаю десятками миллионов и должен умереть от бешенства!
Мало-помалу толпа прибывала. Проседди продолжал кричать на всю улицу:
— Вы меня считали за святого, идиоты! А я был дьяволом из дьяволов и теперь вижу, как сатана мне улыбается, а Вельзевул простирает объятия.
В это время один из сбиров незаметно подошел к больному сзади, схватил за руки, опрокинул на землю и вскричал:
— Веревок! Веревок! Скорее вяжите его!
Но было уже поздно. Из груди несчастного вырвался какой-то нечеловеческий вопль, все тело его задрожало, и граф Проседди испустил дух.
1883