В это время снаружи послышался шум. Малатеста приятно улыбнулся и сказал:
— Так вы находите, монсеньор, что для успеха нашего дела необходимо заручиться союзом одного из чинов святой коллегии?
— Да, я в этом глубоко убежден, — отвечал герцог.
— Прекрасно. Благоволите удалиться вот за эту драпировку, — сказал Ламберто, — и вы сейчас услышите много любопытного.
— О, мне бы этого не хотелось делать! — вскричал с невольным отвращением французский вельможа.
— Простите, монсеньор, но для дела это необходимо: вы сейчас узнаете самые сокровенные тайны флорентийского и римского дворов, — сказал Малатеста.
— Увы, должен покориться ради дела, — отвечал герцог, уходя за драпировку.
В это время Малатеста поднял выходную занавесь палатки и сказал:
— Покорно прошу пожаловать, господин кардинал; я вас ожидаю.
МЕДИЧИ
НОВЫЙ посетитель был мужчина лет тридцати шести, высокого роста, полный, тщательно завернутый в плащ. Войдя в комнату, он внимательно осмотрелся кругом. То был кардинал Фердинанд Медичи, который должен был наследовать флорентийский престол после смерти его брата Франциска. Вот что мы читаем о нем в истории.
«Фердинанд Медичи, 36 лет, очень преданный своей фамилии, внешне показывал расположение к своему брату Франциску; но в душе не любил его. В Риме он пользовался славой знатока и покровителя искусств и имел большое влияние на всех членов св. коллегии. Единственным соперником его был кардинал Фарнезе; хотя наружно Медичи старался быть любезным со своим врагом. Черты лица кардинала Фердинанда были правильны, кроме чересчур высокого лба. Холодный, сдержанный, он всегда вел себя с большим тактом».
— Знаете ли вы новость? — сказал он, входя в комнату.
— А именно?
— Папа Григорий XIII умер.
— Быть не может! — вскричал Малатеста. — Представьте себе, я его недавно видел, и мне казалось, что он поправится.
— Да, умер, Провидению было так угодно, — холодно отвечал кардинал.
— Покоримся воле Провидения, — сказал Ламберто. — Я слушаю приказания вашей имененции.
— Мы, кажется, друзья, Малатеста, не правда ли? — спросил кардинал.
Бандит молча поклонился и сказал:
— Друзья, если возможна дружба между отверженным бандитом и именитым кардиналом. Я скорее считаю себя покорнейшим слугою вашей имененции.
— Не будем играть словами, — возразил нетерпеливо кардинал, — в настоящее время вы мне нужны, Малатеста.
Малатеста снова поклонился.
— Через десять дней откроется конклав, — продолжал кардинал, — и мне хотелось, чтобы он окончился сообразно моим целям.
— Вашей имененции, по всей вероятности, угодно быть избранным в папы? — спросил бандит.
— Совсем нет! — вскричал кардинал. — Ты знаешь, у меня другие виды. Но дело в том, что есть слухи, будто хотят выбрать Фарнезе, а это будет, естественно, вредно Тоскане. Подумай сам: тогда Модена, Парма, Ломбардия составят одно целое под управлением племянника кардинала Фарнезе; Тоскана неизбежно должна будет пасть. Ты знаешь, милый Ламберто, как богат и силен Александр Фарнезе. С падением Тосканы окончится владычество дома Медичи. Ты один можешь спасти нас.
— Каким образом?
— Фарнезе сумел заручиться популярностью в Риме, необходимо и нам, в свою очередь, иметь народ на своей стороне. Четыре — пять тысяч граждан, которые бы окружили дворец и протестовали, могли бы иметь большое значение для выбора.
— Это, без всякого сомнения!
— Скажи, Малатеста, — спросил вдруг кардинал, — ты аккуратно получаешь субсидию от моего брата?
— Аккуратно.
— Ты, кажется, всегда имел верный кров в Тоскане?
— Понятно.
— В чем же дело? Следовательно, в твоих собственных интересах помочь нам.
— Я готов, ваша имененция, но меня одно удерживает. Конклав иногда бывает, оригинален и идет прямо вопреки желанию черни. Что, если тем способом, который вы рекомендуете, мы не поможем, а, напротив, навредим делу?
— Я тебе должен сказать, что избрание любого, кроме Фарнезе, для нас было бы желательно, — сказал кардинал.