— Если это означает желание схватить эту стерву за тоненькую шейку, — живо представлял себе этот сладкий момент, — и свернуть ее к чертовой матери, то ты прав — зацепила.
— Сколько страсти, — начал посмеиваться Костя.
— Не будем об этом говорить, — я хотел проспаться, а не трепать языком. Что он пристал? У него есть жена, пусть она выслушивает его чушь. — Тем более с тобой, — меньше всего мне сейчас нужно получать нравоучения от младшего брата.
— Сколько гонора, Андрей Львович, — весело упрекнул брат. — У меня красавица-жена и чудесная семья, кому, как не ко мне, прислушиваться в любовных делах?
— Вот именно, — сам того не понимая, Костя ответил на собственный вопрос, — ты как прокаженный. Ты влюблен и обречен…
— Быть счастливым? — продолжил за меня.
— Быть влюбленным кретином, — поправил его. — Не надо и меня заражать бациллами любви. От слов «отношения», «обязательства» меня мутит.
— Это от выпитого вчера, — язвительно подметил.
— Как остроумно, братишка, как остроумно.
Мы оба рассмеялись. Как в детстве, когда устраивали какие-нибудь проказы и наблюдали из укрытия как наша мать, ругаясь, бегает по дому в поисках нас, чтобы дать взбучку.
— Если ты доволен своей жизнью, — заговорил Костя после нескольких минут молчания, — и это действительно то, чего ты хочешь…
Впервые я усомнился, в том, чего действительно хочу, но брату об этом знать не обязательно. Как и том, что дело в женщине. В невыносимой, абсолютно безумной женщине.
— У меня все нормально, — закрыл тему.
Не позволил себе больше валяться без дела, и, преодолевая головную боль и периодически возвращающуюся тошноту, отправился разгребать то дерьмо, что успела наворотить помощница всего за несколько часов моего отсутствия. Все-таки надо ее уволить. Но первоочередным пунктом в списке дел было кое-что личное, поэтому я позвонил старому другу:
— Здорово, Витёк. Окажи еще одну слугу — узнай всё о Виктории Бариновой.
Посмотрим, что таит в себе эта фурия.
10
Глава 10
Вика
Вернувшись из клуба, я не смогла заснуть. До самого утра ворочалась и, не переставая, желала Андрею Соболеву подцепить что-нибудь от очередной шлюхи и помереть в расцвете лет.
Этот козел предложил переспать с ним! Причем сделал это циничным и пошлым образом: позвал меня в приват-комнату, где, наверняка, трахнул не одну женщину. Словно я какая-нибудь дешевка. Ну уж нет!
Может, он и отлично целуется, выбивая почву из-под ног и дух из тела, и вызывает во мне целый коктейль эмоций, но это ничего не значит! Это всего лишь похоть. Но я же не примитивное животное, ведомое инстинктами? Находясь в здравом уме, я никогда по собственной воле не связалась бы с человеком, подобным Соболеву. Поэтому начинала ненавидеть себя, когда вспоминала его поцелуй с каким-то извращенным садистским удовольствием.
Чтоб тебя, Соболев!
Но нельзя делать Андрея центром моей вселенной, и надо трезво взглянуть на мир. А мир кусал меня за пятки, подгоняя скорей найти новую работу, иначе в ближайшем будущем я буду жить на улице.
Немногочисленные сбережения подходили к концу, поэтому следующие несколько дней я обзванивала знакомых, которые могли бы помочь с вакантными местами. Параллельно просматривала объявления о работе, не связанной с моей профессией — была готова на время взяться и за подработку. Но телефонный звонок от Валерия Николаевича — моего бывшего начальника — заставил на время отложить эти, к сожалению, безуспешные поиски.
Мужчина настоятельно просил приехать в редакцию «для разговора». Уже хотела послать его куда подальше, но тут он упомянул, что дела касается работы, и я все-таки согласилась увидеться с ним.
— Баринова! — воскликнул Митька, стоило мне появиться в офисе. — Какими судьбами?
— Пока не ясно, — буркнула.
— Тогда удачи! — видя мое хмурое настроение, не стал проделывать привычный ритуал с со свиданием.
Осторожно постучала в дверь бывшего шефа, и после разрешение войти предстала перед Валерием Николаевичем. Он выглядел взвинченным и каким-то дерганым.
— О чем вы хотели поговорить? — не стала ходить вокруг да около.
— О чем, о чем, — бубнил сам себе под нос. — Послушай, Баринова, ты должна вернуться.
— Что значит «должна»? — звучало, будто его кто-то вынудил. — Вы меня уволили, причем не колебавшись. Забыли? — Вот я никогда не забуду эту сцену, и того, как торжествовал тогда Соболев. — Стоило напыщенному мажору сказать слово, и вы выставили меня за дверь. И за что? За то, что я выполняла ваше же поручение — добыть фото четы Соболевых.