Однако все же до него дошло, что явились особи женского пола. Взгляд его слегка потеплел, и он покосился на Виктора:
– Вить, а ты что, еще телок вызвал?
– Какие телки, совсем сбрендил, старый дурень?! – бесцеремонно ответил ему Витек. – Это племянница твоя пришла, Ирка, с подругой.
– А… то-то я смотрю, что-то знакомое, – протянул дядюшка, уставившись на меня.
Однако, так и не найдя во мне черт своей любимой племянницы, он задал еще один вопрос все тому же Витьку:
– А зачем они пришли?
– Дело у них к тебе есть, – сказал Виктор, усаживаясь на табуретку. Руки он вынул наконец из карманов и положил перед собой на стол ладонями вниз.
– Дело? – переспросил дядюшка и, вздохнув, закрыл глаза. Видимо, от этого слова его клонило в сон.
– Дядь Петь, – заговорила Ирка и подсела к дядюшке на диван. Дядюшка тут же открыл глаза и автоматически обнял Ирку.
– Ира, это ты? – спросил он, уставившись на нее. Виктор воздержался от комментариев, лишь устало покачав головой.
– Да я, я, – созналась Ирка. – Дядь Петь, у меня к тебе дело.
– Никаких дел на сегодня, – решительно сказал дядя Петя и, потянувшись к столу, свободной от объятий рукой налил себе еще джину. – Сейчас Витек сбегает еще за водкой, потом позвонит в агентство «Кристина» и вызовет нам девочек.
– Водки у нас – залейся, – тут же возразил Виктор. – А баб мы уже вызвали. Они в соседней комнате сейчас, уже два часа дрыхнут.
– Да? – снова переспросил дядя. – А почему? Я их что, так утомил?
Дядюшка уже начал было раздуваться от гордости за свершенные им сексуальные подвиги.
– Нет, утомил их я! Обеих! – с довольным видом осадил его Виктор. – А ты их просто достал своей половой несостоятельностью и назойливым трепом.
– Да? – уже с грустью переспросил дядюшка и поднес наполненный почти до краев стакан к лицу.
– Дядь Петь, может, ты не будешь пить? – предложила сидящая с ним в обнимку Ирка.
Дядюшка задумчиво смотрел на прозрачную жидкость в стакане, потом слегка плаксивым голосом заговорил:
– А может быть, я хочу напиться и… и…
Дядюшка медлил и не решался произнести это роковое слово. За него докончил Витька:
– И обдуться! Знаем, плавали. Всю обшивку у дивана пришлось сменить.
Дядюшка посмотрел на своего помощника и грустно сказал:
– Злой ты, Витек. Нехороший. Выгоню я тебя.
– Ну да, «выгоню». А кто, в натуре, вместо тебя, когда ты в запое, работать будет?
Дядюшка не ответил и начал медленно, но уверенно и не морщась поглощать содержимое своего стакана.
В этот момент Ирка поняла, что от дядюшки сегодня уже действительно толку не добиться, и обратилась к Виктору:
– Вить, раз такое дело, нам с тобой поговорить надо.
– О чем поговорить?
– Вопрос один есть. Может быть, ты нам поможешь.
– Ну, пошли, поговорим. – Виктор встал, опять засунул руки в карманы и заорал: – Ленка!
Из соседней комнаты вышла высокая светловолосая девица в мужской рубашке, наброшенной на голое тело.
– Ну чего? – лениво спросила она, облокотившись на дверной косяк.
– Займи их сиятельство.
Труженица на ниве любви перевела взгляд на дядюшку и уныло спросила:
– Чё делать-то?
– Что хочешь, лишь бы он не скучал.
Девица плюхнулась на диван рядом с дядей Петей. Тот тут же машинально обнял ее, как только что Ирку, и положил голову на ее пышную грудь.
Мы втроем вышли на кухню, Виктор закрыл дверь и спросил:
– Ну, что у вас там? Выкладывайте…
– Во-первых, на тебе двести рублей за сентябрь.
Виктор вынул правую руку из кармана и тут же засунул ее обратно вместе с деньгами.
– Чё еще? – спросил он.
– Вить, в подъезде, где мы живем, у вас есть еще какие-нибудь хаты, которые вы в аренду сдаете?
Виктор несколько секунд размышлял, потом ответил:
– Наших нет, но недавно я одной тетке из однокомнатной на втором этаже нашел жильца, она просила. Сама у дочери живет, квартира стоит пустая. Вот она и обратилась ко мне, помоги, мол, только чтобы приличный человек был…
– А кто этот жилец? – спросила я.
– Вам-то он на хрена сдался?
– Да понимаешь, вчера Ольгу какой-то мудила у самого подъезда с ног сшиб. Бежал как оглашенный, а за ним еще два урода. Мы ему хотим иск вчинить за порванный плащ и колготки и за моральный ущерб, – соврала Ирка, не моргнув и глазом.
– Знаете, невысокий такой, толстенький, волосы ежиком, – начала я описывать внешность фотографа.
– Похож на Андрюху, – кивнул Витька.
– Он, по-моему, фотографом работает. Я его раньше с сумкой для аппаратуры встречала.
– Точно, он! – подтвердил Виктор. – Он и хату-то снял для того, чтобы фотолабораторию иметь. Дома у него условий нету.
– А где его можно найти?
– Не знаю, – пожал плечами Виктор, – наверное, в этой квартире и можно, что в вашем подъезде. А кто, ты говоришь, за ним гнался?
– Кабы мы знали, – вздохнула Ирка. – Так ты говоришь, второй этаж, номер-то квартиры какой?
– Пятый.
– Ну, ясненько. Раз ты о нем больше ничего не знаешь, тогда мы пошли.
– Ну, вообще-то адрес, где он прописан, у меня есть, – нерешительно протянул Виктор, – но, по-моему, он там не живет. Так, во всяком случае, мне сказал, а там кто его знает…
Виктор достал из заднего кармана брюк записную книжку и, полистав ее, сказал:
– А, вот он. Андрей Канарейкин, Буровая, 15.
– Спасибо, Витя, – поблагодарила его Ирка.
Мы вышли из кухни и через залу отправились в прихожую. На диване царила идиллия: дядя Петя, словно большой младенец, посапывал на груди у девицы, она же, в свою очередь, прикорнула, уткнув лицо в его обширную лысину.
Глава третья
Когда мы с Иркой подходили к своему подъезду, у меня родилась идея.
– Ирк, давай поднимемся на второй этаж и навестим фотографа в его жилище, – озвучила я мысль подруге.
– Да его там наверняка нет, – отмахнулась Ирка.
– Ну и что, – не отставала я, – попробовать-то можно.
С этими словами я направилась по лестничному маршу на второй этаж.
– Вот, черт. Сдался он тебе, – устало произнесла Ирка, но все-таки пошла вслед за мной.
Остановившись у квартиры номер 5, я коротко позвонила. Подождала несколько секунд, потом повторила попытку. За дверью царила тишина.
– Ну, что? Убедилась? Пошли домой, – сказала Ирка и подошла к лифту с намерением его вызвать. Я на всякий случай еще раз нажала на кнопку звонка и в некотором раздражении слегка ткнула ногой дверь.
К моему и Иркиному удивлению, дверь оказалась не заперта, а лишь плотно прикрыта. От моего пинка она медленно распахнулась, издав омерзительный, протяжный скрип, который оборвал лишь тупой удар створки о стену прихожей.
Перед нами открылся коридор обычной однокомнатной квартиры. Голые обшарпанные стены, старенькая, видавшая виды дверь санузла. В общем, ничего особенного. Однако меня охватила какая-то странная нервная дрожь. Нечто подобное, видимо, происходило с моей подругой. Она немигающим взглядом уставилась в открытую дверь.
Я решила воспользоваться случаем, пока Ирка не спохватилась и не запричитала, что пора домой, и переступила порог квартиры. Ирка машинально и, слава богу, молча последовала за мной.
Я закрыла за нами дверь и прошла в комнату. Это была обычная комната, сдаваемая в аренду жильцам. Минимум мебели, минимум уюта. Обои не менялись уже лет десять, с потолка кусками осыпалась побелка. Но даже то небольшое количество мебели и вещей, которое присутствовало в комнате, было буквально перевернуто вверх дном. Матрас, подушка и одеяло, скинутые с кровати, валялись на полу, причем матрас был вспорот. Из старого комода вытряхнули все имеющиеся в нем ящики, двери пустого шкафа были распахнуты настежь. Посреди комнаты валялся перевернутый стул, рядом с которым лежал кусок бечевки.
Любой дилетант в криминальных делах, попавший в подобную обстановку, без труда сделал бы вывод, что в этой комнате происходили борьба, обыск, захват заложника. Располагая дополнительным объемом информации, я могла сделать вывод, что, видимо, бечевкой фотограф был связан, но ему удалось каким-то образом освободиться и бежать. Причем последнее было неожиданностью для его стражей, поскольку фора, имевшаяся у беглеца перед преследователями, была значительной.