На парковке Брок остановил машину совсем рядом с колонной, за которой образовывался крайне удобный закуток, не просматриваемый с камер и не бросающийся в глаза прохожим, и молча кивнул Стиву на него.
Стив, и без того вспоминавший те несколько раз, когда они, отыгрывая для приставленных к Броку наблюдателей порывы страсти, забивались в этот угол, пошел туда, как зачарованная крыса за гамельнским дудочником. Брок, закрыв машину, скользнул взглядом по практически пустой парковке – лишь где-то вдалеке с хохотом шла ко входу в здание компания из четырех человек – и тоже свернул за колонну.
Стив протянул к нему руки, вцепился в широкие плечи, и Брок тут же навалился на него всем телом, впиваясь в губы таким поцелуем, что блаженно зазвенело в голове. Хотя, казалось бы, ничего особенного – всего лишь поцелуй, каких было сотни, знакомые губы и знакомая колкость щетины… Но именно эта привычность, потому что Стив не хотел никого другого, и превращала тело в желе, заставляла растекаться по стене и, если бы Брок не подставил ладонь ему под затылок, Стив бы непременно хорошенько приложился головой.
– Вот теперь доброе утро, – лизнув напоследок его в губы, сказал Брок, отстраняясь.
Стив перехватил его, поменял их местами и снова поцеловал, перебарывая порыв стиснуть руки крепче, до боли – в груди клокотало жадное, неудовлетворенное желание обладать, присвоить. Брок, сыто щурясь, ласково гладил его по плечам и спине, и Стив, продолжая покрывать поцелуями его лицо и губы, ощущал, как тугой узел, рвавший внутренности, пропадает, растворяется в крови.
– Я же сдержался и не поздоровался нормально в машине, – напомнил Стив, отпуская Брока.
Тот хмыкнул и поправил на нем чуть поехавшую с плеча куртку.
– До вечера, Капитан Справедливость, – козырнул ему Брок, первым выныривая из закутка.
Стив проводил его взглядом и улыбнулся. Утро, начавшееся не очень, выровнялось, настроение поползло вверх, и жизнь перестала казаться такой кошмарной, как казалась еще вчера.
Даже работа спорилась, и Стив до обеда разобрал все, что откладывал в долгий ящик еще с прошлой недели. Пока он раздумывал, стоит ли пойти разыскать Брока, в его кабинет бесцеремонно ввалился Тони в сопровождении Наташи, на лице которой застыло странное ехидно-озадаченное выражение.
– О, вот и он! Стиви – звезда курильни! – объявил Тони.
– Чего? – не понял Стив, пытаясь сообразить, был ли он вообще когда-нибудь в курилке.
Тони вместо ответа молча бросил перед ним на стол цветастый журнал, в котором он смутно признал какое-то дешевое бульварное издание, пользующееся бешеным спросом. Люди, как это ни было грустно, любили полоскаться в чужом грязном белье.
Стив взял журнал, перевернул его лицевой стороной и остолбенел. На первой же странице был… он сам. Полуголый. С повисшим на нем Броком, которого он держал под задницу. Стив невольно залип на собственных пальцах, сжимающих чужие ягодицы, и ощутил совершенно неуместное сейчас возбуждение.
Фото было сделано качественно, тут не поспоришь. Черт его знает, какое увеличение было у камеры, на которую снимали их пятничное свидание, но Стив свою растрепанную шевелюру видел до последнего волоска. И собственный шалый взгляд, и собственные влажные, припухшие губы. Одному Броку повезло – его сняли со спины, и внезапного любовника Капитана Америки опознать было невозможно. Едва ли кто-то сумеет сделать выводы по одной-то спине, заднице и черным волосам.
Заголовок был, в противовес фотографии, лаконичным и даже скучным – «Личная жизнь Капитана Америки». Стив был благодарен хотя бы за то, что не было чего-то в духе: «Капитан Америка – ГЕЙ?!».
Стив снова взглянул на обложку журнала и вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Он ощущал досаду на собственную неосторожность, но беспокоился больше за Брока и его реакцию на все это. К неадекватному вниманию к собственной персоне Стив привык еще тогда, когда его облапывали все, кому не лень, после введения сыворотки.
К тому же, как ни крути, а на фотографии не было ничего… эдакого. Брок был в белье и снят со спины, он сам – в штанах, а с голой грудью Стив засветился уже столько раз, что надоело даже ему самому. Неоднозначность и недвусмысленность заснятой сцены, конечно, напрягали, но, опять-таки, по ней можно было понять лишь, что Стив Роджерс спит с мужиками.
А в этом времени, толерантно относящемся даже к трансвеститам или мужикам, отрезавшим себе член, чтобы стать женщиной, гомосексуализм был не такой уж и новостью. Заголовок к фотографии это только подтверждал – интересна была скорее личность любовника Капитана Америки, нежели сексуальная ориентация.
– Ну? Хоть что-нибудь скажешь? – не дождавшись от него реакции, потребовал ответа Тони.
Стив отложил журнал и от греха перевернул его лицевой стороной вниз. Наташа, в руках которой был еще один экземпляр, сладко ухмыльнулась и продемонстрировала ему фотографию еще раз.
В дверь постучали; Стив не успел даже ответить, как она распахнулась, и в кабинет вошел Брок с уже знакомым журналом в руках.
– Роджерс, ты вид… А, видел, – сходу начал он и, заметив перед Стивом причину разворачивающегося балагана, осекся. – Эм… В принципе, у меня все, – пожал Брок плечами и, кивнув, развернулся.
Тони с Наташей хищно уставились на его спину, обтянутую тесной черной футболкой, как два орла, заприметивших мышь.
– Стоять, Рамлоу! – подскочил Тони, пока Наташа, перепрыгнув через Брока, захлопывала так и оставшуюся открытой дверь.
Стив закрыл лицо ладонью, откидываясь на стуле назад. Не появись Брок у него именно сейчас, может быть, и получилось бы скрыть личность второй жертвы папарацци. Но если Тони сбить со следа еще было возможно, то от Наташи избавиться – только придушить ее.
– Ну-ка, ну-ка, – обойдя вокруг закаменевшего Брока, протянул Тони, придирчиво сравнивая вместе с присоединившейся к нему Наташей оригинал с фотографией. – Футболку не снимешь?
– В жопу не пойдешь? – любезно отозвался Брок, отвечая вопросом на вопрос, и растерянно взглянул на Стива, будто тот мог подсказать, как быть дальше.
Внезапно раскрытый роман не входил ни в его планы, ни в планы самого Стива, как бы он ни хотел при этом не выпускать Брока из виду даже на час.
– Сходил бы, да там занято уже, как я погляжу, – парировал Тони, и Стив против воли хохотнул, поспешно делая вид, что закашлялся.
Брок попытался испепелить его взглядом, и Стив развел руками. Наташа, проследив за их безмолвным обменом информацией, улыбнулась и отвела взгляд.
– Можно узнать, кто фотограф? – спросил Стив, провожая взглядом плюхнувшегося на диван Брока, на лице которого застыло выражение досадливой смиренности.
Наташа уселась на стол к Стиву, бесцеремонно сдвинув в сторону папки с бумагами, а Тони сел на один из двух стульев перед столом, закинув ноги на соседний. Хоть ботинки при этом сбросил, воспитания хватило.
– Не-а, – ответил Тони. – Пока ты тут сидел и ни о чем не подозревал, я уже попытался выяснить все возможное. Фотограф – новичок, внезапно предложил журналу фото, а те, естественно, с руками оторвали. Вживую этого любителя поснимать клубничку никто не видел, оригиналы фотографий с него получили и ладно. Тупик, Кэп.
– В суд есть смысл подавать? – поинтересовался Брок, угрюмо выщипывая обивку у дивана.
Стив подумал, что нужно будет придумать, как объяснить отделу снабжения, по какой такой причине ему понадобился новый диван, не вдаваясь в ненужные подробности.
Тони ехидно ухмыльнулся и вытянул губы трубочкой.
– Это папарацци, – развел он руками, будто одно это слово все объясняло. – Можно, конечно, попробовать. Вот только я проверил оригиналы, которые мне показали в редакции журнала, ни единого следа фотошопа. Так что… Ответчика мы не найдем, потому что не знаем, кто это, а потребуем опровержения у журнала – они нам докажут, что фото настоящие. Да и снимали, может, стену дома, а Стив случайно там в кадр попал.