Через две недели затянувшегося приключения в квартиру к Стиву завалился Брок – по пожарной лестнице и через балкон. Стив, лежавший на кровати с книгой, удивленно поднял на него глаза и скатился с постели навстречу.
Брок, бросив взгляд на сваленные на полу открытки и коробки с конфетами и выпивкой – подкаты страждущих стали обретать материальность в виде подарков, – глухо рыкнул и сорвал с головы капюшон толстовки.
– Ты мой, Роджерс! – белея от бешенства, выдал он, мстительно наступая на жалобно хрустнувшую коробку с конфетами.
Стив хмыкнул, откладывая книгу на тумбочку.
– Не хочу говорить, как в плохих мелодрамах, но я пока свой собственный. Ты сам отказался, – напомнил он.
– Поговори еще у меня, – проворчал Брок в ответ, яростно сдирая с него футболку и заваливая на кровать.
Стиву стало смешно от того, что тот вообразил, будто хоть у кого-то из сдуревших поклонников есть шанс. Впрочем, через мгновение ему стало не до веселья – Брок сбросил обувь и, оседлав его бедра, поцеловал так, что к паху устремилась, кажется, вся имевшаяся в организме кровь. Стив застонал, страшно соскучившийся и огорошенный близостью, схватился за его плечи и поморщился, наткнувшись на грубую ткань толстовки.
– Сними, – пытаясь на ощупь найти язычок молнии, попросил он.
Брок, лихорадочно сверкая глазами, отстранился, расстегнул толстовку, скинул ее на пол вместе с футболкой, отмахнулся от его рук и содрал со Стива штаны вместе с бельем, едва не разрывая тонкую легкую ткань. Длинно лизнув его член, Брок обхватил губами головку, приласкал ее языком и, глядя в глаза, медленно насадился до самого горла. Стив задыхался – не столько от влажной шелковистой нежности его рта, сколько от его взгляда, в котором восхищение и обожание мешались с темной жаждой обладать, создавая такой невероятный коктейль из эмоций, что хотелось орать от восторга, и плевать на соседей и придурка-папарацци – а ведь они опять забыли…
– Брок, – позвал Стив, погладив его по лицу. – Шторы.
Брок мокро прошелся языком по его яйцам, отчего Стив дернулся, раздвигая ноги шире, и скосил глаза на окно.
– Пожалуй, ты прав, материала этому козлу уже хватит, – согласился он и сходил задернуть шторы. – Найду эту суку – руки вырву и в жопу затолкаю, – раздеваясь до конца, пообещал Брок.
Стив хмыкнул, уложил его на себя, крепко обхватывая руками и ногами, и позволил себе просто забыться, потеряться в томительной, сладкой нежности, от которой щемило сердце. Брок, будто вознамерившийся заласкать его до полусмерти, вылюбил его так, что, кончив под ним в третий раз, Стив попросту сполз грудью на кровать на разъезжающихся коленях. На теле не было ни единого миллиметра незацелованной кожи, губы горели, а в растраханной заднице ощущалась легкая приятная растянутость.
Брок, мурлыча что-то себе под нос, неспешно вылизывал его, дразня языком припухшие, натертые мышцы входа, и Стива придавило блаженным – хорошо. Было так хорошо, что не думалось вообще ни о чем, хотелось только, чтобы всегда было вот так. С Броком.
Который, дав им обоим полчаса на передышку, ушел в душ, явно намереваясь снова уехать к себе.
Стив, накрывшись одеялом, сдавил пальцами переносицу, стараясь не заводиться, и взял с тумбочки стопку журналов, разглядывая собственные снимки на обложках. Тони решил непременно обеспечить его всеми выпусками, в которых он мелькал, так что Стив с завидной регулярностью получал очередной журнальчик.
Зато миссис Джонс, перепуганная ажиотажем вокруг Стива и, видимо, наслышанная о его подвигах, попросила расчет и слиняла, то ли переживая приступ гомофобии, то ли просто не желая, чтобы за ней тоже начали охотиться папарацци. Квартира наконец начала напоминать обжитое помещение, а не морг, и Стив приписал это к положительной стороне происходящего. Наряду с ревнующим Броком, разумеется.
Разглядывая самый первый снимок, нравившийся ему, как ни крути, больше остальных, Стив вдруг заметил на нем то, чего не замечал сначала. На фото на покрывале, застилавшем кровать, виднелась небольшая, едва заметная буковка, которую разбиравший фото вдоль и поперек Тони, видимо, посчитал каким-нибудь узором на ткани, раз не обратил на него внимания.
Вот только Стив прекрасно помнил, кто именно еще со школы любил вот так, заковыристо, грубоватым зигзагом выписывать букву «Б». Он, уже зная, что искать, проглядел остальные снимки, неизменно находя в разных местах знакомую букву.
Вернувшийся из душа Брок, одевшись, взглянул на журнал в руках Стива и фыркнул.
– Нарциссизм? – поинтересовался он.
Стив перевернул самый первый журнал обложкой к нему, показывая фото.
– Любуюсь, – ответил он.
Брок кисло посмотрел на собственную задницу на обложке, стиснутую его руками, и закатил глаза. Отобрав журнал, он бросил его куда-то на пол, поцеловал Стива и двинулся обратно к балкону.
– До завтра, – попрощался Брок, хотя, наверное, мог бы воспользоваться и дверью.
Едва ли у них были такие внимательные соседи, которые непременно спалили бы, что покидает квартиру человек, который в нее не заходил. Впрочем, если Броку нравилось заниматься экстримом на ночь глядя, Стив не собирался ему мешать.
У него были дела поважнее.
Первым делом Стив съездил в магазин и, накупив продуктов, которые всегда любил Баки, упаковал их в термосумку. Приблизительно прикинув, с какой точки соседнего дома его могли снимать, Стив оставил еду на крыше. По какой бы причине Баки ни дурил, фотографируя его и Брока, позаботиться о нем он был обязан. Даже несмотря на то, что Баки, раз скакал по крышам, подкарауливая его с камерой, прекрасно себя чувствовал в одиночестве и с голода не умер.
Утром сумки на крыше не было, зато в сети было очередное короткое видео, на котором Брок срывал с него футболку и валил на постель, усаживаясь сверху. Пока Тони ржал в трубку, Стив просмотрел запись, мысленно признал, что смотрелись они… хорошо, и подивился тому, что Броку снова повезло быть к камере спиной.
Это видео заставило чуть остыть дамочек, видимо, разочарованно решивших, что он потерян для них навсегда. Стив бы порадовался этому, если бы не одно «но». Взамен активизировалась та часть мужчин, которые прежде даже смотреть в его сторону боялись, считая, очевидно, что он суровый неприступный доминант, таскающий любовников на руках. И если раньше к Стиву подкатывали только крупные мускулистые мужики, то теперь добавились еще и дрищеватые скромные парнишки, смотревшие на него влажными оленьими глазами.
Брок в переписке осыпал неизвестного фотографа проклятиями и угрожал пустить в вентиляцию ядовитый газ.
Стив мучительно ждал хоть какого-нибудь задания, предполагающего дальнюю поездку неважно куда, но, как назло, мир вполне благополучно существовал и без его вмешательства.
Вернувшись домой, он оставил на крыше записку с коротким «Приходи поговорить» и придавил ее найденным там же кирпичом. От повышенного внимания Стив начинал уставать, не говоря уже о том, что встречаться с Броком в таких условиях было попросту нереально.
Баки появился на следующий вечер. Просто влез к нему в квартиру через балкон, как будто ничего особенного в этом не было, и остановился у окна.
– Бак, – Стив до конца и не верил, что он все-таки придет.
В конце концов, ничего, кроме предположения, у него не было.