Молли отрицательно покачала головой.
— Беруши. Я ими пользуюсь с тех пор, как вышла за Джеймса. Я подарю тебе пару на свадьбу.
Я засмеялась. Сначала хотела сказать, что Дейл не храпит, но воздержалась. Я не знала, догадывались ли они, как часто их сын ночевал у меня. Но в любом случае было бы «неделикатно» об этом упоминать. Я уже много узнала о том, что допускалось в семье, пользовавшейся безупречной репутацией, и что не было исключено. Слово «неделикатно» было у них в ходу. Вот почему они так быстро и без утайки справились с беременностью Алисы, сумев извлечь выгоду из «неделикатной» ситуации.
Я обожала Алису с момента нашей встречи. Ей было пятнадцать лет. Чудесная девочка с длинными шелковистыми прямыми волосами и белозубой улыбкой. Я долго считала ее совершенно исключительным подростком. Она казалась мне совершенством. Отличница. Любимица всех друзей. С милым, застенчивым, обаятельным бойфрендом по имени Джесс. Просто волшебница по части компьютера. В четырнадцать лет она создала сайт для пансионата. Если кто-нибудь и мог разглядеть ее подлинную сущность, так это я, но даже мне это не удалось. Она рассказала все родителям и Дейлу, только когда была уже на пятом месяце. И тут я впервые увидела, какой в семье Хендриксов мог возникнуть ад. Когда Джеймс, Молли и Дейл начали настаивать на том, чтобы встретиться с родителями Джесса, Алиса раскололась: Джесс был только прикрытием. Он был ее лучшим другом и помогал ей ускользать из дома к Уиллу Стивенсону, парню, с которым ей не разрешалось встречаться. Джесс приглашал ее на «свидание», а потом отвозил ее туда, где она проводила время с Уиллом. Я никогда не видела Уилла, поэтому не могла о нем судить, но остальное семейство ненавидело его по причинам, казавшимся мне незначительными и ложными. Я поняла потом, что сами по себе эти причины были мелкие, но все вместе взятые, они вырастали в колоссальную преграду. Во-первых, он бросил школу и где-то подрабатывал. Его мать была экономкой — на самом деле она служила у Хендриксов, когда Алиса и Уилл были еще маленькие. Его отец сидел в тюрьме за какие-то операции с наркотиками. К тому же ему было девятнадцать лет, то есть он был на два с половиной года старше Алисы. Хендриксы представляли эту разницу как очень важный факт. Поскольку Дейл был на тринадцать лет старше меня, эта разница казалась мне не очень убедительным аргументом, но я сочла за благо держаться в стороне от их семейных проблем. Алисе не разрешали видеться с Уиллом, и, когда она объявила, что он отец ее ребенка, начался кошмар. Мы все сидели в гостиной, когда она рассказала нам всю правду. Джеймс и Дейл как с цепи сорвались. Я думала, что они схватят ружья и помчатся убивать Уилла.
В итоге семья скрыла его имя, просто назвав его мужчиной старшего возраста, воспользовавшегося невинностью их дочери. «Позвольте нам справиться с этим семейным делом без постороннего вмешательства и защитить молоденькую девушку, которая совершила ошибку и теперь берет на себя ответственность за свой поступок», — сказал Джеймс в своем заявлении для прессы.
Мне было жаль Алису. Она была поздним ребенком, на шестнадцать лет моложе Дейла. Получилось, что у нее не двое родителей, а трое. Они стали проверять ее мобильник и компьютер, чтобы убедиться, что у нее нет никакого контакта с Уиллом. И честно говоря, я думала, Алиса утратила к нему интерес, пока она не упомянула о нем в родильной палате. Я однажды спросила ее об этом, но она сказала, что была в тот день «не в себе» и на самом деле она о нем больше не думает.
Странно, что у меня не возникло никакой параллели между тем, что пережила Алиса, и тем, что я пережила с Тревисом. Может быть, потому, что мы были слишком разные? Алиса была вполне здорова, а я — совсем нет. У нее были родители и брат, а у меня — только отец. Может быть, еще и потому, что я никогда не видела Уилла и для меня он как бы не существовал.
Я знала только одно: я больше сочувствовала Алисе, чем ее родителям и Дейлу. Я не высказывала это открыто, но Алиса знала, что я на ее стороне.
Подходя к комнате Алисы, я услышала плач Ханны. Дверь была не заперта, и, когда я вошла, Алиса сидела в качалке у окна, а девочка заливалась плачем в своей колыбели.
— Она голодна? — спросила я, подходя к кроватке и всматриваясь в Ханну. Я не могла спокойно слышать детский плач. Мне всегда хотелось выяснить, что беспокоит малыша. — Когда ты ее кормила последний раз?
Алиса взяла бутылочку.
— Я как раз собиралась, — сказала она. Но мне показалось, что она уже давно расслабилась в своей качалке. — Хочешь ее покормить?
— А бутылочка подогретая?