Папа спал на животе, на согнутой одной руке, лицом к окну. На его кровати могли еще два здоровых мужика поместиться, поэтому я упорно бегала к нему, зная, что мы за ночь можем и не столкнуться.
Крадучись подошла к кровати, юркнула под покрывало, вздрогнув от прохлады простыней. Медленно втянула воздух с нотками любимого мужского парфюма, ощущая, как мощная энергетика окутывает меня с ног до головы. Сразу же стало спокойнее и захотелось спать.
— Анна, в виде исключения сегодняшнего дня я не буду тебя отчитывать и вновь повторять то, что повторяю на протяжении семи лет! — от сердитого голоса кожа покрылась мурашками, натянула простынь на голову. Кто в домике того и не трогают! Почувствовала, как рядом погнулся матрац.
— И домик в этот раз тебе не поможет, пора взрослеть малышка! — он всегда говорил тихо, от этого голоса было внутри щекотно, нервно и сладко. Я никогда не слышала, чтобы он кричал. Одноклассники, сейчас однокурсники, подруги часто жаловались, что родители повышают голос, вечно лезут в личное пространство, пытаются чему-то учить, чего-то требует. Я слушала их и понимала, у меня совершенно другие отношения с отцом. Многие снисходительно поясняли, что он ведет себя так, потому что у меня не было мамы. У нас у всех не было мамы. Я знала, что у меня мама одна, у братьев другая, никто из этого не делал тайны. Но новой мамы мы так и не дождались. В детстве между собой мечтали о том, что придет женщина и всех нас полюбит и разрешит называть мамой. Правда Азамат в этих мечтах не участвовал, всегда твердил, что маму никто никогда не заменит. Позже это повторил и папа.
Говорят, что дети, выросшие в неполной семье, какие-то другие. Не такие как все и их надо жалеть. Особенно, когда в доме не было женщины, не было материнской ласки, нежности, понимания. Мы терпеливо сносили жалость и радостно возвращались домой, ожидая прихода отца. Когда папа приходил, он все время был с нами, придумывал для нас игры, с каждым находил минуту для личного общения, у нас не было ощущения какого-то важного лишения. Он и успокоит, он и сказку на ночь почитает, он и подует на разбитую коленку, он был целым миром для нас, няни были необходимостью днем, вечером они отдыхали в своих комнатах. У нас не было мамы, но у нас был отец, которого не заменят и десять мам. Мы его любили безгранично, беззаветно, преданно и навсегда. И самое главное, нам отвечали взаимностью.
— Папа, папочка… — я повернулась к отцу, он кривовато улыбался, приподняв один уголок губ. На скулах уже пробивалась утренняя щетина, но бородка была в полном порядке. Протянула руку и коснулась щеки кончиком пальца, заглядывая в его голубые глаза полным обожания взглядом.
— Анна… Не надо так на меня смотреть, я своего решения не изменю. С этого дня спать в моей кровати ты больше не будешь.
— Но пап!
— Я все сказал!
— А если мне приснится страшный сон? — с надеждой затаила дыхание. Всех чудищ всегда прогонял папа, не зависимо сколько мне было лет. Сейчас он покачал головой.
— Ты должна со своими страхами справляться сама!
— Но…
— Анна! — рыкнул отец, резко вставая с кровати. На миг я залюбовалась его подтянутым телом в пижамных штанах. Представляя своего будущего избранника, он был копией отца. К сожалению, оригинал был в единственном экземпляре. Ленивая грация, обманчиво вальяжная, скрывающая истинную натуру хищника, готового в любую минуту кинуться в атаку. Его тело с множествами шрамами напоминало мне тело воина, мне всегда казалось, что папа пират или разбойник. Шрамы были его прошлым, о котором никто нам не говорил. Как и татуировки на плече, переходя на грудь, и отдельная на запястье. На руке больше всего интриговало. А и С. Естественно никто не пояснял откуда она и что означает. Приходилось додумывать самой. В итоге пришла к выводу, что это все наши имена, мое и четверых братьев начиналось на А. С этим логичным объяснением я и поделилась с мальчишками. Они согласились с моими соображениями.
Я его дочь. И не считая моих четверых заботливых братьев, папа был самым-самым в моей жизни. Сейчас с гордостью рассматривала этого мужчину, который уже успел принять душ, облачится в домашние брюки цвета хаки и белую рубашку. Рукой зачесав назад волосы, он повернулся ко мне.
— Жду через десять минут в столовой! — отец уверенно направился на выход.
Я даже не успела сказать, что не собираюсь спускаться вниз и выслушивать подколки братьев по поводу моего пробуждения в отцовской спальне. А о том, что они уже знают, не сомневалась. Азамат скорей всего самый первый ринулся меня поздравлять, а не обнаружив, побежал оповещать остальных о моем местонахождении. Единственный, кто не в курсе — Ахмет, и то потому что жил со своей семьей в другом доме. Но если отец сказал, что ждет, надо поторапливаться. Десять минут уже давно пошли, а мне нужно было привести себя в приличный вид.