Приличный вид в нашем доме — для меня платье в пол, можно не покрывать голову платком, просто красиво заплести косу. Учась в Лондоне, я так и не сумела перешагнуть через десятилетние привычки, продолжала носить закрытые наряды, которые ничего не подчеркивали, голову через раз то покрывала платком, то нет. Отец никогда не настаивал придерживаться его веры, он мне давно объяснил, что в отличие от братьев, я христианка, так в свое время решила мама. И крестик, который всегда был у меня на груди, почти тоже самое, что для папы кулон с пулей. По каким-то не объяснимым причинам он его никогда не снимал, в глубокой задумчивости или если нервничал начинал его теребить. Но я чувствовала, что крестик и кулон связан как-то связан с моей мамой.
Иногда я думала, а любил ли он ее… В доме не было никаких семейных фотографий в полном составе, чтобы гордо продемонстрировать гостям. Да, в фотоальбомах находила снимки, где я совсем крошка, меня окружали мои братья и две женщины: блондинка и брюнетка, так же был дедушка. Папы на этих снимках не было. Я хотела с ним поговорить о маме, каждый свой день рождения набиралась смелости и составляла вопросы, но каждый раз я просто смотрела в его бездонные голубые холодные глаза и молчала. Мои вопросы до сих пор были без ответа. А так многого хотелось о ней узнать…
— Не, ну ее можно посылать только за смертью!!! — весело возмущался Азамат, когда я подходила к столовой. Не торопилась заходить и заглянула из-за угла. Папа как всегда был во главе стола пил чай, смотря в планшет перед собою. С правой стороны сидел Азамат, с левой — Али. Рядом с Али сидел мой скромный младший брат- Аман. Не хватало только Ахмета, но мы уже привыкли, что он теперь имеет свою семью, приходил почти каждый день, но редко оставался с ночевкой. Хотя наш дом позволял вместить много людей. Иногда задавалась вопросом, зачем нам этот дворец, мы могли поместиться и в более скромных апартаментах, но, если папа решил, что этот дом ему нужен, спорить было бесполезно.
— Ты так и будешь подглядывать, сестренка! — тихо мне шепнули на ушко. Я от неожиданности подпрыгнула и обернулась. Сзади стоял Ахмет. Имея свою семью, мы все равно его первая семья, мы те, кто всегда рядом с ним. Он крепко обнял меня, держа в одной руке букет цветов, в другой пакетик с фирменным логотипом ювелирного магазина.
— Ахмет! Я думала ты будешь только вечером!
— Ну, как я мог пропустить семейный завтрак, когда у дорогих мне людей сегодня праздник!!! — и он очаровательно улыбнулся, ласково глядя на меня своими теплыми карими глазами. Так еще смотрел Аман. Остальные…остальные могли взглядом убить.
— Доброе утро! — объявил о нас Ахмет, войдя со мною в столовую. Все заулыбались. — Анна, с днем рождения, принцесса! Будь счастлива, остальное мы тебе обеспечим! — мне в руки всучили букет. Ахмет направился к смущенному Аману.
— Аман! — старший брат его обнял, поцеловал и протянул пакетик. — Теперь ты взрослый! — Аман заглянул в подарок и восторженно выдохнул. Брат подарил ему золотые именные часы. Али вскочил на ноги и кинулся ко мне, Азамат оказался проворнее, он первый подлетел ко мне и закружил, вызвав хохот. Али перехватил меня, тоже закружил, каждый из братьев пытался зацеловать до потери пульса, закружить до кружения в голове. Когда я, цепляясь за широкие плечи Али, обрела устойчивость в ногах, Азамат, Аман стояли рядом, широко улыбались, двое первых держали букеты, старший брат держал торт со свечками на двоих в сторонке. Мы с Аманом переглянулись и одновременно задули заженные свечи. Никто не успел даже сказать, чтобы загадали желание. А этого и не нужно было, жизнь итак нам дала очень многое.
Цветы были заботливо забраны прислугой и расставлены в вазы, мы шумно сели на свои места. Мое место всегда было возле Азамата. Пока подшучивая друг над другом, прося подать то джем, то масло, то тост, отец все это время смотрел на нас с легкой улыбкой, потирая пальцем губу, не стремясь вникнуть в наш бессмысленный диалог между собой. Его голубые глаза смотрели довольно.
— Жалко мамы в этот день день… — тихо заметил Аман, когда Али пошутил по поводу того, что нам в нашем составе никаких и гостей не нужно. Все перестали жевать и испуганно вскинули глаза на отца. Он на миг замер, удерживая на весу чашку, устремив на Амана прищуренный потяжелевший взгляд, в котором ясное небо стало затягиваться свинцовыми тучами, поджал губы. Я под столом пнула Амана. Он вскинул на меня глаза, в сторону отца боялся даже посмотреть.