— Стреляй! — приказал, сужая глаза, не делая даже попытки сделать шаг. Рука затряслась и пистолет с нею. Усмехнулся, качнув головой. Уверенно преодолел расстояние между собою и мной, перехватил мою руку с пистолетом, стиснул запястье и потянул к Мигелю. Вид у того был побитой собаки. Думала будет хуже. Папа вложил пистолет в ладонь, сжал своими пальцами мои пальцы и направился на Мигеля. Сердце замерло и перестало биться, когда до меня дошло, в какой я позе стою.
— Нет! — это слово должно быть выкрикнуто, но оно еле просипело из моего горла. Папино дыхание было рядом, ровное, без судорожных вздохов и выдохов.
— Я люблю тебя! — прошептала одними губами, последний раз смотря в любимые черные угольки. Они мигнули мне, по губам догадалась, что мне в ответ прошептали: «Я тоже люблю тебя».
Закрыла глаза. Некогда самые надежные, родные пальцы вместе с моими нажали на курок. Выстрел. Слезы текли из-под плотно закрытых век, орошая мои губы. Всхлипы рвались из груди. Еще один выстрел. Я вздрогнула, чувствуя, как подкашиваются ноги и медленно начинаю оседать. Я все еще держу глаза закрытыми, ибо не в силах увидеть конец своей жизни.
Саид (07.08.2018)
Опустил руку. Внутри была пустота. Отвернулся и медленно направился к Али и Азамату. Последний смотрел на меня со смесью ужаса, ненависти и чего-то еще темного, и непонятного. Али забрал у меня пистолет и по умолчанию достал из пиджака сигареты. Диего, тот самый человек от Аида, поднес зажженную зажигалку.
— Ты опоздал! — выдохнул дым, прищуривая глаза. Али хмыкнул. — Еще пару минут и не знал бы, что придумать!
— Да я немного запутался в дороге. Не зная мест, легко в темноте сбиться с пути.
— Ладно. Теперь можно домой. Я чет устал! — одной затяжкой докурил сигарету, бросил окурок под ноги, чтобы затушить носком ботинка. Когда поднял глаза, Азамат опирался о стену и ловил ртом воздух, кажется ему было плохо. Непроизвольно дернулся в его сторону, но он выбросил руку вперед, давая понять, что к нему приближаться не стоит. Но я не послушался. Подошел к нему, он шарахнулся от меня в сторону.
— Не подходи…
— Азамат…
— Нет, пап, не надо! — он с такой болью и разочарованием на меня посмотрел, что, наверное, я впервые в жизни почувствовал, как сжимается сердце от того, что ты не соответствуешь идеалам сына. Азамат судорожно вдыхал и выдыхал. — Я знал…я знал, что ты чудовище…. Но все это воспринималось, как какой-то образ. Да, я думал ты просто играешь этакого жестокого босса, которого боятся все вокруг, едва только услышав твою фамилию… Я и сам чувствовал в себе это темное начало, но… мне казалось это, как игра! А сейчас… а сейчас я понимаю, что не хочу быть таким, как ты!!! Не хочу!!! — он кричал. Нет, не голосом. Он кричал на меня глазами, дрожащими губами, вздрагивающими руками. Он всем своим телом кричал на меня. Я видел, как он боролся со своими демонами, как он сопротивлялся, отчаянно, надрывно, пытаясь максимально защитить светлую сторону своего сознания.
— Азамат… — протянул руку, чтобы коснуться его плеча, но сын отстранился. Ладонь зависла в воздухе, медленно сжал пальцы в кулак.
— Я не могу находиться рядом с тобою… Ты меня уничтожишь! Ты полностью превратишь меня в подобие себя!!! Ты сделаешь из меня точно такого же монстра, которому на многое будет плевать, которому ничего не стоит растоптать даже самых родных тебе людей!!! Ненавижу!!! — его глаза вспыхнули именно этой ненавистью. Она разгоралась и охватывала все вокруг себя, как лесной пожар. — Ненавижу!!! Ненавижу!!! — как молитва для него, как пощечина для меня — это слово становилось между нами, отдаляя друг от друга. Я мог его тут же сломать. Физически и морально. Я мог указать ему на его же место, унизить. Мог… но вместо этого достал ключи от машины из карманов джинсов.
— Ты можешь идти! Я тебя не держу. Живи, как считаешь нужным. И двери моего дома всегда для тебя открыты! — подкинул связку, Азамат автоматически поймал, растерянно моргая, словно очнулся ото сна. Отвернулся. Али смотрел в ожидании дальнейших событий.
— Фернандеса в больницу, доктор Палус предупрежден. Потом Анну и его домой. Завтра мой самолет будет вас ждать в аэропорту, чтобы отвезти домой! — повернулся в сторону парочки, которая до сих пор сидели на полу, стискивая друг друга в железных объятиях. Захоти разъединить, не разъединишь. Испанец смотрел перед собою неподвижным, пустым взглядом. Диего уже снял с него наручники с остатками цепей. Я стрелял по цепям.