– Гадина ты, – высказал я в лицо мажорке коротко и ёмко всё, что о ней думаю.
– Вот тебе на! – усмехнулась она. – Я его от позора спасла, притащила сюда и слушала, как его высочество блевать изволят, а он меня же и оскорбляет.
– Что заслужила, то и получи. Ты меня напоила, – сказал я.
– Неужели водочку насильно в ротик вливала? – язвительно спросила Максим.
– Нет, но ты меня спровоцировала! – последнее слово я выговорил с трудом, потому что язык продолжал ворочаться во рту, как подстреленный.
– Спрово… как? – делано переспросила мажорка.
– Да пошла ты!
– Я-то пойду, а вот ты куда денешься, пьяница малолетний? – опять насмешливо поинтересовалась она.
– Ничего, как-нибудь. Вот сейчас такси вызову… – я сую руку во внутренний карман пиджака. Цепляю пальцами смартфон. Вытаскиваю. Вжик… бух! Дорогущий аппарат, купленный на отцовские деньги (подарочек на 23 февраля) падает на пол углом и разлетается вдребезги. Да что за день-то такой! Мне жалко телефон до слез. Я сажусь на корточки, начинаю его собирать. Бесполезно. Тут веник и совок нужны, а не ремонт.
Слезы отчаяния и бессильной злости начинают капать на кафельный пол. Смотрю на обломки, держу их в руках и плачу. Как малыш, у которого кто-то злой и сильный раздавил игрушку на детской площадке.
– Ой, как я не люблю эти сопли, слюни и слезы! Ну, чего ревешь, как баба? – слышится уже злой голос Максим. – Не скули, папенька тебе новый купит.
Она даже посочувствовать не может моему горю. Это не женщина, а исчадие ада какое-то!
Но вот опять сильные руки хватают меня за плечи. Она ставит меня на ноги, наклоняет головой к раковине, включает холодную воду и вдруг начинает, одной ладонью держа за шею, второй протирать мне зареванное лицо. Только про слюни и сопли это она приврала, конечно. Я расплакался, а не разрыдался. Умывает, как ребенка. Интересно, у неё дети есть? «Нашел время, о чем думать!» – ругаю сам себя.
И понимаю, настолько приятны мне эти прикосновения сильных, но мягких пальцев. Мажорка набирает новую порцию воды, проводит по моей горячей коже, которая становится всё холоднее, и благодаря этому я постепенно прихожу в себя. И от страданий, и от опьянения. Хотя первое преодолеть, конечно, намного легче, чем второе. Меня продолжает покачивать.
Я не сопротивляюсь. У меня силы кончились. Умыв меня, мажорка достает платок из кармана. Большой, из хорошей и очень дорогой ткани, даже с вышитым вензелем. «МИР». Забавно и странно одновременно – МИР. Это что, нарочно так придумала? Кличка у неё такая, что ли? «М» – это Максим, а дальше? Надо будет спросить у отца. У этой, – я презрительно глянул на мажорку – ничего спрашивать не стану. Из принципа!
Но платок беру. Вытираю им лицо, при этом умудряясь жадно вдыхать аромат парфюма. Точно так же от самой Максим пахнет. Это её запах. Напоследок беру и сморкаюсь в эту дорогую и явно рукотворную вещь. Протягиваю мажорке. Вот тебе, паразитка, месть за пьяного меня.
Она брезгливо морщится:
– Себе оставь. На добрую память.
И оставлю! Демонстративно комкаю платок и пихаю в карман брюк. Вообще-то я тоже красиво одет. У меня тоже платочек имеется. Не хэнд мэйд, конечно, но это доказывает, что я не свинтус какой-нибудь и в правилах приличия и стиля многое понимаю!
– Пошли, домой тебя отвезу, – говорит Максим. Вдруг в её голосе слышу нотки усталости. Что, мажорка, боевой запал иронии и сарказма проходит? А я думал, тебя надолго хватает, или ты вообще всегда такая наглая. Видимо, нет. Так тебе и надо!
– Сам доберусь! – говорю я, но тут же замолкаю. Как я поеду домой в таком виде! Там же моя профессорская мама, интеллигентка в четвертом поколении! Да она, если увидит, что ее приличный мальчик так нажрался, инфаркт получит прямо на пороге! Господи, ну и влип. И всё мажорка виновата. Опять тянет расплакаться. Отца опозорил, маму теперь осталось.
– Мне домой нельзя, там… мама, – горько признаюсь я.
– Ой, что я слышу? – опять в ней сарказм проснулся. Подзарядиться успела, наверное. Или чужим горем питается, как энергетическая вампирша. Почему как? Такая он и есть! – Деточка нагадил в штанишки, теперь боится, что мамка по попке настучит? – видя, что у меня опять начал предательски дрожать подбородок, мажорка восклицает. – Ой, только не нужно слез! Поехали, есть у меня одно место. Там переночуешь.