— У меня сердце кровью обливается, когда я смотрю на него, — продолжал Филипп, вытирая рот салфеткой. — Ты же помнишь, каким он был здоровяком? А сейчас это скелет. Врачи умудряются поддерживать в нем жизнь. На этой неделе старые друзья планировали собраться вместе. Наверняка он был бы рад с тобой повидаться.
— Да-да, разумеется, — отозвался Освальд, не имея ни малейшего желания ехать в Лондон. — Я не сомневаюсь, что они славные ребята.
Сидя за столом и оглядывая собравшихся, Кейт просто умирала от скуки. «Что я тут делаю?» — спрашивала она себя, рассеянно прислушиваясь к сплетням, которые пересказывали Дженифер и Элизабет. Но с другой стороны, она не могла не признать, что видеть приветливые улыбки и дружелюбные лица было приятно после отвратительного объяснения с Уильямом Уолтоном. Даже дурное расположение духа, в котором пребывал ее отец, не могло теперь ее всерьез расстроить. Конечно, она замечала, что он дуется все больше и складка между его бровями делается все глубже.
У Кейт с родным домом были связаны очень противоречивые воспоминания. Она и любила, и ненавидела его одинаково сильно. Совсем раннее детство не было омрачено никакими неприятностями — мама читала им сказки, они пили яблочный сок, ели джемы, Камилла на трехколесном велосипедике пыталась уехать от няни, которая гонялась за ней. Да, это была прекрасная пора… Кейт хранила эти сцены глубоко в тайниках своей души. Но дальше начиналась пора взросления и ее она старалась не вспоминать.
— Так что у тебя на работе стряслось? Мне Венис так и не рассказала, — обратился Освальд к дочери. — Что-то серьезное? Неужели в таких журналах случаются серьезные неприятности?
Он явно насмехался, но не слишком грубо.
Кейт посмотрела на Венис. Она не собиралась скрывать от отца, что ее уволили с работы, но признаваться в этом перед гостями было как-то неловко.
— Все произошло неожиданно, — тихо ответила она, — еще недавно все шло отлично.
Николас Чарлзуорт, как всегда самоуверенный и болтливый до бесцеремонности, немедленно вмешался в их разговор.
— Как любопытно! — воскликнул он. — Похоже, Кэтрин, вы нуждаетесь в консультации адвоката.
Камилла глянула на сестру.
— Кейт, извини, я же ничего не знала. Если тебе нужна помощь, я с радостью сделаю все, что в моих силах.
Кейт покачала головой.
— Я была очень рассержена, да, это так, но вряд ли стоит затевать судебное дело. Обидно, что за всю мою работу я получила плевок.
Филипп Уэтхорн лукаво улыбнулся.
— Послушайте старика, Кейт, — сказал он, — если вам удается работать без скандалов и неприятностей, значит, вы никуда не двигаетесь, а уж увольнение — это святое дело. В вашем возрасте меня успели уволить четырежды. Тогда я на все плюнул и решил, что пойду своим путем.
Лицо Освальда оставалось каменно-неподвижным.
— В тридцать лет без работы и без мужа не слишком успешное восхождение. — Он скептически улыбнулся.
Кейт подняла голову и впервые прямо посмотрела в глаза отцу.
— Мне почти тридцать два, но я не собираюсь останавливаться, найду другую работу.
— Пожалуй, другого выхода у тебя и нет. — Барон засмеялся, не обращая внимания на ее обиду.
— Я довольна и тем, что у меня есть, — ответила она очень вежливо, но тут же поднялась из-за стола и направилась к двери. — Прошу всех извинить меня.
— Кейт, постой!.. — воскликнула Камилла.
— Пожалуйста, Кейт, — вмешалась и Венис.
— Пусть идет, оставьте ее в покое, — проворчал Освальд, махнув рукой.
Камилла встала со своего места и последовала за сестрой, но внезапно застыла, шокированная резким голосом отца. Он ударил по столу рукой и рявкнул:
— Ты слышала, что я сказал?!
Камилла встретилась взглядом с отцом.
Николас Чарлзуорт нервно огляделся и громко заговорил о рыбалке:
— Клев будет отменный в этом году, да, Освальд?
— Мне всегда везет, в любой год, — ответил барон, все еще глядя на Камиллу.
— Можно будет в следующем месяце отправиться половить, — продолжал Николас, — или взять билеты в оперу.
Освальд не отпускал Камиллу, но в его глазах пламя гнева уже угасло. Венис тут же воспользовалась возможностью сменить тему.
— Да, опера — это чудесно, — с энтузиазмом заговорила она, — я ведь тебе рассказывала, папа, что у меня заказ от Марии Данте?
Николас Чарлзуорт насторожился, а Филипп Уэтхорн присвистнул от удивления.
— Это певица? Не помню, кто такая. Уж точно не Паваротти, — мрачно ответил Освальд.