Они собрались выходить в коридор, и Серена мгновенно шмыгнула в первую попавшуюся открытую дверь, чтобы не столкнуться с ними лицом к лицу. Она была в шоке, и ей требовалось время, чтобы прийти в себя. Старые курицы, бегающие за миллионерами и отщипывающие каждый раз по куску от состояния нового мужа. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, потом подкрасила губы, вышла в коридор и спустилась по лестнице на первый этаж. В студии она натолкнулась на Хэрриет, и та внимательно на нее посмотрела.
— Вот и ты, дорогая, — сказал Майкл, обняв ее за талию. — Как тебе вечер? — добавил он шепотом на ухо.
— Чудесный! — отозвалась Серена и поцеловала Майкла в щеку на глазах у Хэрриет.
— И ты всем понравилась. — Он подвел ее к огромному окну, за которым открывался вид на Центральный парк. Майкл стоял так близко, что любой наблюдавший за ними безошибочно определил бы их отношения как любовную страсть.
— Ты правда счастлива? — Он поцеловал ее в кончик носа. — Не обманываешь?
— О да! А что? Почему ты спрашиваешь?
Майкл помолчал минуту, а затем на его губах появилась лукавая улыбка.
Серене вспомнился разговор со Стивеном Фельдманом, и ее охватило приятное волнение.
— Знаешь, мне нравится Манхэттен, — добавила она, чувствуя, как он пожимает ее руку.
— Тогда, может, ты переедешь ко мне? — мягко предложил Майкл. — Я не тороплю тебя, но так хотелось бы быть рядом с тобой. Я мечтаю поужинать с тобой или просто побыть наедине.
Серена отвернулась, задумчиво склонив голову. Это было искушение — согласиться переехать в Нью-Йорк, кардинально изменить свою жизнь…
Она рассеянно посмотрела на огни небоскребов за стеклом и вдруг заметила отражение Хэрриет. Та стояла совсем близко и наблюдала за ними. Серена победно улыбнулась и, повернувшись к Майклу, прошептала:
— Переехать к тебе? — Ее губы улыбались, а в глазах поблескивали озорные искорки. — С превеликим удовольствием!
14
— Ваша проблема очевидна, — сказал Дэвид Голдман, подцепив вилкой кусок стейка и стараясь перекричать голоса посетителей ресторана. — Вы пытаетесь получить деньги под издание журнала, а это самый рискованный бизнес, он отпугивает инвесторов.
Голдман спокойно прожевал стейк, глядя на Кейт и Ника, явно нервничавших и с нетерпением ожидавших продолжения.
— Их можно понять. Из четырехсот пятидесяти журналов за последний год выжили только триста семьдесят. Понимаете, о чем я говорю?
Кейт глотнула вина, не сводя глаз с собеседника. Дэвид Голдман был образцом респектабельности: в дорогом костюме, с идеальным загаром на лице он казался непреклонным и суровым судьей. Но он был единственным, кто мог бы посодействовать продвижению их проекта.
— Возможно, это так, — согласилась Кейт, переглянувшись с Ником, — но те журналы, которые выдерживают конкуренцию, потом приносят немалые деньги. У нас есть все для успеха: и опыт, и люди. Настоящая сплоченная команда.
Дэвид промокнул губы салфеткой, скептически улыбнувшись.
— Кейт, я верю, что вы настоящий профессионал. Ваше портфолио говорит само за себя. А что касается тебя, Ник, — он смял салфетку в комок, — то за тобой я слежу уже очень давно, так что прекрасно знаю, на что вы оба способны.
Ник Дуглас посмотрел на Кейт.
Он чувствовал себя на этом обеде не в своей тарелке. Одет он был неважно — во всяком случае, его внешний вид не свидетельствовал о высоком жизненном статусе в отличие от его приятеля, привыкшего разговаривать со всеми покровительственным тоном. Если бы не Кейт, он ни за что не согласился бы на эту встречу.
— Благодарю за доверие, — проворчал он, осушив полстакана вина, — но хотелось бы услышать твое окончательное мнение: поможешь ты нам или мы зря теряем время? Мы просто разговариваем о делах или планируем сотрудничество? Это разные вещи, и я отдаю себе отчет в том, что через полгода могу оказаться безработным банкротом.
Дэвид Голдман поискал глазами блондинку-официантку.
— Есть и другие проблемы, — ответил он, спокойно выдержав взгляд Ника. — Мне нужно знать, сколько вам требуется денег. Сколько именно. Назовите сумму.
Ник раздраженно подумал, что на столе перед Дэвидом лежит листок с их бизнес-планом, но если нужно повторить все сначала, что ж, он готов.
— Около пяти миллионов, — наконец заявил он, стараясь быть как можно более точным. — Что? Слишком много? — обеспокоенно спросил он, заметив озадаченное выражение лица Голдмана. — Или, наоборот, недостаточно?