Уже поздно, Лора, и я попробую уснуть. Продолжу свой рассказ завтра.
Спокойной ночи.
Прочтя начало рукописи, он откладывает папку в сторону. В голове царит полнейшая неразбериха, мысли путаются и скачут в разные стороны.
Что это? Что всё это значит? Это действительно писала она? Это её дневник? Но как он попал в издательство? Она что, решила опубликовать его под видом любовного романа? Бред какой-то…
Нет, нет, о чём он думает вообще? Издательство, публикации… Она пишет, что любит его! Что влюбилась с первого взгляда! Что он нужен ей…
И пишет она это так… Нормально. Так по-взрослому. Если это правда писала она, его девочка - то он просто-напросто совершенно её не знает.
На часах уже час ночи, но спать не хочется, какой там сон после такого… Он решает принять прохладный душ, чтобы немного освежить голову, и читать дальше.
Привет, Лора. Ты, наверное, уже заждалась продолжения моей истории? Прости, в последние несколько дней я была очень занята, нужно было заниматься подготовкой и рассылкой резюме, мне ведь нужно искать работу. На самом деле, несколько довольно солидных Нью-Йоркских фирм приглашали меня на работу сразу после окончания юрфака, но это бы значило, что мне пришлось бы снова вернуться в этот город. Город, где есть он. А я не смогу, Лора. Просто не смогу жить с ним в одном городе и не видеть его. Знать, что он где-то рядом, что ходит по тем же самым улицам, заходит в те же самые кафе… К тому же, жить в квартире тёти Лизы я больше тоже не смогу. Нужно будет поехать, забрать кое-какие вещи, но я пока не готова.
Ты, наверное, думаешь, почему всё так… Я расскажу тебе всё, но по порядку.
Итак… На чём мы остановились?
После нашего с ним знакомства я стала приходить к нему в гости почти что каждый день. Залезала к нему через окно, представляешь? Наш дом старой планировки и прямо за окном у меня находится пожарная лестница, по ней я и спускалась, это очень удобно, на самом деле.
В самый первый раз я вовсе не собиралась вламываться к нему, я просто спустилась по лестнице и через окно стала разглядывать его квартиру. Она у него просто шикарная, и у него даже есть несколько подлинников работы Матисса, Мане и Дега! Представляешь? Они же стоят целое состояние! Но папочка любит живопись, особенно импрессионистов, поэтому я не удивлена, что он вложил деньги в картины. Мне они тоже очень нравятся, но всё же мой любимый импрессионист Поль Синьяк, а его работ у папочки в коллекции нет.
Он заметил меня, когда я разглядывала комнату сквозь окно, подошёл и открыл его. Я тогда так жутко перепугалась, чуть не свалилась вниз от неожиданности, но всё же смогла взять себя в руки и, набравшись наглости, просто перелезла через подоконник и заявила, что пришла к нему в гости. Видела бы ты его, Лора! Виду он, конечно, не подал, но я-то знаю, что он был в шоке от моей этой выходки. Хотя, я думаю, я была в шоке сама от себя никак не меньше, чем он. Тот самый демон, который вселился в меня при нашей первой встрече, снова вынырнул откуда-то из глубин моего сознания и принялся управлять моим телом, руками, языком. Я несла полнейшую околесицу, я снова тискала его собаку, разгуливала по его квартире, осматриваясь, будто собралась в ней поселиться, выдавала какие-то совершенно дурацкие комментарии по поводу его мебели, гардин и особенно картин. Я назвала Дега “мазнёй”! Представляешь, Лора?! Сейчас все те мои проделки даже вызывают у меня улыбку, но тогда мне было не до шуток, нужно было как-то выкручиваться, и я выкручивалась.
После первого “визита”, я стала заявляться к нему практически каждый день, и всё так же через окно. Я нахально рылась у него в холодильнике, требовала меня покормить… Кстати! Лора! Он просто обалденно готовит! Пальчики оближешь! И он готовил для меня. Когда он это делал, я была самой счастливой на свете, поэтому требовала, чтобы он для меня готовил чуть ли не каждый день…
С каждым днём я влюблялась в него всё сильнее, и чем сильнее влюблялась, тем более дурацкие выходки совершала, лишь бы он только не понял, лишь бы не догадался ни о чём.
Я не знаю, как он так долго терпел всё это. Терпение у него просто ангельское, поверь мне, Лора, я знаю, что говорю. Я мотала ему нервы ежедневно, но он почему-то с каждым днём реагировал всё спокойнее и спокойнее. Привыкал ко мне? Позволял мне всё, что угодно, а я вела себя уже просто как совершенно от рук отбившихся подросток.
Я не знаю, Лора. Мне очень хочется думать, что я была ему небезразлична. Хоть немножечко, ну хоть совсем чуть-чуть… А я…
Ты даже не представляешь, Лора, как часто мне хотелось просто подойти к нему, обхватить ладонями его лицо и прижаться губами к его губам.
Он оттолкнул бы меня, я знаю, конечно, оттолкнул бы, но это стоило бы того. Хоть на одно короткое мгновение почувствовать вкус его губ. Но потом для меня всё было бы конечно. Он стал бы отчитывать меня, говорить, что это невозможно, и что я для него слишком… слишком маленькая и мне надо поискать себе парня среди моих одногодок, а я не смогла бы вынести эти его морали и непременно разревелась бы позорно и отвратительно. Он, конечно, стал бы меня утешать, успокаивать, говорить, что это бывает, когда маленькие девочки влюбляются во взрослых мужчин, но это проходит, и ещё кучу всего наговорил бы мне, а я бы всё ревела и ревела… И потом он бы стал избегать меня, Лора. Стал бы говорить, что занят, у него дела, стал бы на работе задерживаться. Стал бы запирать окно. Я знаю, так бы всё и было, и я не могла, просто не могла допустить это, ведь я больше не знала, как мне жить без него. Вся моя жизнь до него казалась мне чем-то нереальным, будто я спала, а потом однажды утром проснулась и первое, что увидела, открыв, наконец, глаза, был его серьезный и такой родной взгляд.
И я не подходила к нему, Лора. Не брала его лицо в свои ладони и не прижималась губами к его губам. Я просто мечтала, как всё могло бы быть у нас и радовалась хотя бы тому, что просто могу видеть его каждый день и тому, что он как-то терпит меня и не прогоняет, хотя я постоянно устраивала ему всякое, доставляя море неудобства.
Глупо? Очень глупо. Вот такая вот я глупая.
Знаешь, Лора, иногда я задумывалась, что это было. В самом ли деле я только играла роль, или это была просто другая сторона меня? Другая Я, которая прежде пряталась от посторонних глаз, не выходила наружу, а рядом с ним она проснулась вдруг и, как будто, на время делала меня другим человеком… Может быть, дело в том, что мне очень рано пришлось повзрослеть. После смерти отца маме нужна была моя помощь с младшими детьми, и она часто говорила, что я должна быть серьёзной и ответственной… И я была. До встречи с ним.
Так или иначе, я не давала ему спокойно жить, а он всё равно меня терпел.
Хотя, ты знаешь, кое-какой толк ему от меня всё же был. Я частенько выгуливала Вариса, когда он задерживался на работе. А иногда мы гуляли с ним вместе, и тогда у меня была возможность повиснуть на нём, я даже умудрялась чмокнуть его в щёку и прижималась к нему, ну, знаешь, так, будто у нас с ним роман, и мы с ним вместе…
Дело в том, что в нашем доме живёт миссис Тирелл - жутко вредная старушенция, и у неё есть такса Маргери, тоже, честно говоря, жутко вредная. И я делала вид, что хочу немного позлить старушку, а для этого мне просто необходимо изображать его любовницу, ведь очевидно же, что разница в возрасте у нас с ним приличная, и если меня это обстоятельство не заботит, то у миссис Тирелл просто дым из ушей валил.
Он ворчал на меня за эти выходки, но никогда не ругался всерьез. Но я-то знала, что однажды его терпению придет конец, и с ужасом ждала этот день.
И он наступил.
Но об этом позже…
Петир читает. Курит, хмурится, трёт подбородок, иногда на его губах проскальзывает лёгкая улыбка, когда она описывает свои самые дурацкие затеи, например, как она умудрилась поджечь ёлку на позапрошлое Рождество или залить его ванную мыльной пеной из сломанной стиралки. Однажды она расколотила огромное, в полный рост, зеркало и пыталась свалить всё на Вариса. Он помнит все эти проделки и каждая из них греет душу, как маленький огонёк тёмной, зимней ночью.