— Черт, — бормочу я, доя свой член до последних нескольких капель своего семени. — Черт возьми, Беда ты настоящая проблема.
Она окунает пальцы в месиво, которое я оставил у нее на лице, и облизывает их, как будто ей не терпится попробовать. Этого уже почти достаточно, чтобы я снова кончил.
Я помогаю ей подняться на ноги, и она замирает рядом со мной, но вскоре ее тело тает в моих объятиях. Я чувствую свой вкус на ее губах, и это заставляет мой член снова напрячься. Я целую ее не так, как в первый раз, а так, как будто она, блядь, принадлежит мне, и облизываю губы, когда, наконец, отстраняюсь.
Вила не может стереть победную улыбку со своего лица, когда говорит:
— Ты проиграл…
— Оно того стоит, — ухмыляюсь я. — Когда я смогу увидеть тебя снова?
— Скоро, — говорит она, поправляя платье. — Но сейчас мне нужно идти.
— Почему?
— Потому что. — Она облизывает губы и смущенно прикасается пальцами к своему лицу. — Мне действительно не следовало выходить так поздно. Я могу прийти снова на следующей неделе?
— Нет, — рычу я в ответ. — Сегодня только понедельник. Я хочу тебя снова на этой неделе. Дважды, если у тебя есть время. И не встречайся больше ни с кем.
Она смеется, качая головой.
— Ты уже зависим.
Я не отвечаю, но я, черт возьми, знаю, что она права.
Глава 5
Вила
Когда я возвращаюсь домой, уже почти раннее утро. Рафаэль заплатил за такси, но я заставляю водителя высадить меня на улице вдали от дома, уже зная, что у меня будут проблемы, если Дав и Нокс поймут, что я сбежала прошлой ночью.
Жизнь дома идиллическая для моих приемных родителей и их биологических детей, но не для меня. Я часто чувствую себя не в своей тарелке, как будто я не принадлежу к их счастливой семье. Они не сделали ничего, чтобы вызвать у меня такие чувства, и все же каждый раз, когда я вижу Дав и Нокса с их детьми, это как удар ножом прямо в сердце. Я не могу чувствовать себя достаточно хорошо, когда нахожусь рядом с ними. В конце концов, я не их кровь, я просто какой-то благотворительный проект, который они приняли, и ничто не связывает меня с ними, кроме нечистой совести Нокса за то, что он подвел меня, когда я была ребенком.
Я приоткрываю входную дверь и заглядываю в дом. Все тихо, и кажется, что все спят, когда я пробираюсь внутрь и останавливаюсь перед лестницей, чтобы убедиться, что никто меня не услышал. Но затем загорается лампочка, и я сразу понимаю, что меня разоблачили.
— Какого хрена, по-твоему, ты делаешь?
Я поворачиваюсь лицом к Ноксу, который стоит в прихожей и смотрит на меня.
— Ничего.
— Что, черт возьми, на тебе надето? Где, черт возьми, ты была, Вила? — Он требует, но я не отвечаю, просто смотрю в ответ с решительным выражением лица.
Он не добьется от меня правды не потому, что я хочу создавать проблемы, а потому, что, несмотря ни на что, я все еще не хочу причинять боль человеку, который забрал меня с улицы и спас меня.
— Тебе повезло, что я единственный, кто понял, что ты пропала посреди ночи, малыш. Если Дав узнает, последствия будут еще хуже.
— Последствия? — Мои брови взлетают вверх, и я смотрю на него с недовольством. — Не может быть последствий, Нокс. Мне уже восемнадцать, ты больше не можешь мной управлять.
— Это ты так думаешь. — Его глаза сужаются. — Пока ты живешь под моей крышей, ты будешь следовать моим правилам.
Я принужденно рассмеялась:
— Отлично. Ты прочитал это в книге по воспитанию детей? В любом случае, на меня это не подействует. Мы с тобой оба знаем, что ты не скажешь Дав, потому что не хочешь ее волновать.
— Ты думаешь, я не справлюсь с этим сам? — Спрашивает он, костяшки его пальцев белеют, когда он сжимает руки в кулаки. — Я накажу тебя, соответственно, Вилла. Ты наказана.
— Ты не можешь наказать меня, — шиплю я. — Я слишком взрослая для этого дерьма, и я больше не собираюсь тебя слушать.
Затем что-то меняется в выражении его лица, как раз в тот момент, когда в коридоре над нами загорается свет, и Дав кричит сверху:
— Нокс, все в порядке?
— Да, маленькая птичка, — натянуто отвечает он, не упоминая меня, несмотря на напряженную игру в гляделки, которую мы сейчас ведем. Я прикладываю палец к губам, давая понять ему, чтобы он не раскрывал мое прикрытие. — Просто взял стакан воды, — кричит Нокс с лестницы.
— Хорошо, возвращайся в постель поскорее, — говорит Дав, зевая, прежде чем удалиться в главную спальню.
— Спасибо, — говорю я Ноксу с хитрой улыбкой. — Я иду спать.
— Это еще не конец, — мрачно говорит он мне. — И ты все еще наказана, малыш.
— Посмотрим, — бормочу я, перепрыгивая через две ступеньки и запирая за собой дверь спальни, как только оказываюсь в безопасности внутри.
С тяжелым вздохом я смотрю на свое отражение в зеркале. Я сделала все возможное, чтобы стереть с себя следы спермы Рафаэля в такси, но на моем лице все еще видны следы. Я могу только надеяться, что Нокс этого не заметил.
Я смываю макияж и снимаю свой “скромный наряд”, переодеваясь в пижаму принцессы Диснея и забираясь под простыни своей кровати. Мои мысли возвращаются к Рафаэлю.
Я провела два долгих года, фантазируя о человеке, который отверг меня тогда перед тем клубом. Годами я разрабатывала планы, как сломить его, воспользоваться преимуществом и заставить его дать мне то, что я хочу. Но теперь, когда это случилось, я не чувствую того порыва восторга, которого ожидала. Вместо этого я застряла, желая все большего и большего от мужчины, с которым я не должна быть, и я уже знаю, что вернусь, чтобы попробовать еще раз.
— Ты можешь сделать музыку потише? — В дверном проеме появляется Нокс, пристально глядя на меня. Я вижу, что наш вчерашний спор все еще не забыт. — Привет, Мерси.