Я смачиваю губы, и Тайлер следует за этим движением темным взглядом, вспыхивая на мгновение знакомством и потребностью. Я отступаю назад, обхватывая себя руками за талию, пытаясь защититься от него.
Тайлер может так легко сломать меня, так легко разрушить, и я позволю ему это с улыбкой на лице.
— Ты в порядке? — спрашивает он, оглядывая меня.
Даже сейчас, даже после всего, что произошло, он беспокоится обо мне. Всегда пытается защитить, обеспечить мое счастье и безопасность. Я знаю, что он ранил меня в момент слабости, но это не значит, что мне не было больно.
Это просто значит, что это сбивает с толку.
Я ненавижу эту дистанцию между нами, эту неловкость, и в его глазах я вижу те же чувства. Обычно для нас все так просто, правильно и идеально. Так долго нас тянуло друг к другу, тянуло судьбой, вселенной или просто желанием, но теперь эта нить обрывается, готовая оборваться. Один из нас просто должен быть достаточно сильным, чтобы оборвать ее, потому что все, что сейчас держит ее вместе — это боль, горе и то, что могло бы быть.
— Я могу спросить тебя об этом. Ты спал? — спрашиваю я, искренне беспокоясь.
Тайлер пожимает плечами, потирая лицо.
— Немного. Это трудно, — признается он.
— Я знаю. Мне жаль, Тай, — бормочу я, и он опускает руки.
Его глаза стекленеют и блестят от непролитых слез.
— Я скучаю по тебе, Ангел. Я знаю, что не должен быть здесь после того, что я сделал, но я ничего не мог с собой поделать. Я слаб, когда дело касается тебя.
— Ты не единственный, кто слаб, — бормочу я.
Тайлер делает шаг вперед, и я не могу отступить, просто не могу. Он снова придвигается ближе, почти прижимаясь ко мне, и на мгновение я прислоняюсь к Тайлеру. Я забываю обо всем, кроме его запаха, тепла его тела и ощущения его руки, которой Тайлер гладим меня по щеке.
Но любовь Тайлера не просто сделала меня слабой, она сделала меня сильной. Она заставила меня задуматься глубже, заставила посмотреть на себя в другом свете, и сейчас мне не нравится тот человек, которым я являюсь.
— Тай, не надо, — умоляю я почти тем же тоном, что и тогда, когда просила его не разбивать мне сердце… но теперь я прошу его не пытаться все исправить.
Мне нужна эта боль, мне нужно быть разбитой, чтобы я могла снова исцелиться.
Его лоб прижимается к моему.
— Я не могу помочь себе, никогда не мог, когда ты была вовлечена в это, — шепчет он неровно.
Я чувствую, как его слезы стекают по моим щекам, каждая из них — как трещина в моем сердце. Сейчас мы просто два сломанных, страдающих человека. Но это неправильно, и если мы будем продолжать в том же духе, это никогда не будет любовью. Это будет лишь потребность.
— Вернись ко мне, Ангел. Вернись ко мне, Лекси… Я так чертовски скучаю по тебе. Ты нужна мне. Ты нужна мне, чтобы спать, чтобы жить. Я так чертовски сожалею о том, что сделал. Я думал, что спасаю тебя от себя, но вместо этого я просто проклял нас обоих.
Возможно, если бы Тайлер сказал что-то еще, кроме «нужна», я бы согласилась. Это вертится на кончике моего языка, но я не могу. Я не могу этого сделать.
Может быть, когда мы будем готовы, мы встретимся снова.
Мы были просто двумя душами, которые когда-то были настолько взаимосвязаны, что трудно было отличить нас друг от друга, но теперь мы чужие. Разве не печально, как быстро это происходит? Как можно перейти от ежедневного общения с кем-то к тому, чтобы больше никогда с ним не встречаться? От знания каждого сантиметра их жизни, празднования их успехов и погрязания в их неудачах вместе с ними… до ничего?
Просто два прохожих на улице, которые однажды лишь кивнут в знак приветствия.
— Я не могу быть твоим Ангелом, Тайлер. Не тогда, когда я прикована к земле такой болью. Тебе так больно, потому что ты тоже скорбишь о нашей любви, о том, что могло бы стать нашим будущим. Ты причиняешь мне боль, я причиняю боль тебе. Мы оба разбиты и страдаем, но я не могу быть тем, кем тебе нужно быть сейчас. Я просто не могу. Я всегда буду любить тебя, всегда буду рядом с тобой, но нам обоим нужно исцелиться. Мы не можем сделать это вместе. Мы просто не можем. Это не любовь, это слепая агония, которую мы пытаемся утопить в потребности и желании, а мы оба заслуживаем большего.
— Ангел, — выдыхает он.
В его голосе столько боли, что мне приходится отступить назад, прежде чем я упаду на колени и буду молить его о прощении.
Может, я и Ангел, но в этот момент он — мой дьявол. Тайлер заставил меня пасть от благодати и поклониться его ногам, он заставил меня пасть во тьму и боль, но также и познать такое всепоглощающее желание и любовь, что они все еще горят на моей коже.