Челюсть Томми напрягается.
— Джейд, достаточно!
То, что он пытается отчитать меня, в присутствии своей шлюхи, злит меня еще больше. Как же легко он переключается в нашем отцовско-дочернем спектакле.
Я резко встаю, привлекая внимание окружающих.
— Знаешь, что? Кажется, меня сейчас вырвет, — бросаю я салфетку на стол и, 
не обращая на них больше внимания, направляюсь в туалет.
Я снова плескаю ледяной водой в лицо, и когда мой взгляд падает на зеркало, я вздрагиваю, увидев Дженну, прислонившуюся к стене туалета и уставившуюся на меня с ядовитым выражением на тщательно накрашенном лице.
Она издевательски вздыхает.
— Томми нужна сильная и опытная женщина. А не какая-то глупая девчонка, которая не отличит свою задницу от клитора.
Ее слова вонзаются прямо в сердце. Я неопытна, а ее прозвище заставляет меня чувствовать, что она видит меня насквозь, видит нас. И она разбирает нас по кусочкам. Мое сердце колотится, а вены наполняются страхом.
— Ты же знаешь, какой он развратный, да? Ему мало одной женщины, чтобы кончить. Чтобы удовлетворить свои потребности. — она облизывает губы. — Такая маленькая девочка, как ты, не сможет удовлетворить такого мужчину, как Томми Марино. — ее жестокие глаза зловеще блестят.
Конечно, я этого не знала. Я даже не задумывалась об этом. Да и зачем?
Но я знаю, что не хочу его делить. Я действительно неопытна, как бы сильно я его ни хотела.
Она хитро улыбается.
— Он любит все грязное. — у меня сердце замирает от того, как хорошо она его знает. Я и сама знаю его слишком хорошо. Но не так, как она. От ревности и обиды у меня дрожат губы, и я борюсь со слезами, наворачивающимися на глаза.
— Ему нравится смотреть, как женщины трахают друг друга, — добавляет она, словно ожидая моей реакции.
Моя грудь сжимается, а пульс учащается, когда я сопротивляюсь желанию выпустить слезы.
— Ты дашь ему это, малышка? Ммм, пока он будет нюхать кокаин с твоих сисек? — я зажмуриваюсь от ее слов и отворачиваюсь, не в силах принять правду.
До этого момента я отказывалась признавать, что у Томми есть зависимость, такая же, как у моей матери.
— Конечно, у вас никогда не будет совместного будущего. Вы же отец и дочь, в конце концов. Это отвратительно, и другие не одобрят ваши «отношения». — кудахчет она, ковыряясь в своих длинных когтях. — Такой позор для девушки, в которой так много жизни, быть истощенной и раздавленной этим мафиози. Мужчиной, который живет так далеко в прошлом, что не может видеть будущего.
Мое тело вибрирует от боли, бурлящей в моей крови, и все же она продолжает.
— Ты никогда не сравнишься с ней, ты ведь знаешь, верно? А если она когда-нибудь вернется, что тогда будет с тобой?
Она права. Что будет со мной?
Я бы никогда не встала на пути любви всей его жизни. Той, ради которой он бросил свою семью. Не то чтобы у меня был хоть какой-то шанс.
Я протискиваюсь мимо нее, не обращая внимания на ее смех, открываю дверь и направляюсь к запасному выходу.
У меня не будет ничего и никого.
Снова.
От осознания этого у меня сдавливает грудь, а зрение затуманивается, когда я машу рукой такси.
Мне нужно держаться подальше от Томми Марино и его грязных слов.
Мне никто не нужен, даже папочка.
Глава 12
Томми
Как только Джейд выходит из-за стола, я прижимаюсь к Дженне. Ее глаза вспыхивают от желания, но я быстро пресекаю это. Мой взгляд пронзает ее, заставляя отступить в ужасе. Я меняю тон на угрожающий — это то, чего она не ожидала.
— Не вмешивайся в мою семью, Дженна. Я, блять, предупреждаю тебя. Ты знаешь, на что я способен. Если ты попытаешься ей навредить, я выслежу тебя и сдеру шкуру живьем, — мои слова доходят до нее, и она кивает, отступая на шаг.
Она прочищает горло.
— Прошу прощения, — она направляется к бару, а я опять опускаюсь на стул и жду возвращения Джейд.
Я проверяю время на часах, затем смотрю через плечо в сторону туалета, меня охватывает беспокойство. И, наконец, через пятнадцать чертовых минут, я останавливаю официантку и прошу ее проверить туалет. Моя нога подпрыгивает в ожидании ее возвращения, и я чувствую ярость, когда она сообщает, что Джейд ушла через пожарный выход.
Теперь, когда я еду домой, меня охватывает гнев. Я накажу ее маленькую задницу и напомню ей, что она должна быть послушной малышкой.
Ворота открываются медленно, и это действует мне на нервы, руки так и чешутся погладить ее идеальную кожу, а разум жаждет ее увидеть.