Ее тяжелые вдохи и удушье заставляют мои яйца сжиматься.
— Папочка, — плачет она.
Я вырываюсь, вонзаясь глубоко в нее.
— Не говори мне, черт возьми, остановиться, — врезаюсь в нее. — Я не остановлюсь.
Я не уверен, кого я пытаюсь убедить больше: ее или себя. Она пытается покачать головой, но я отказываюсь это принимать. Каждый мускул напрягается от напряжения и потребности, защищая меня от надвигающегося оргазма. Я отчаянно борюсь за то, чтобы сдержать его.
— Папочка собирается утопить тебя, маленькая девочка.
Я снова наклоняю ее голову вниз, и во мне нарастает удовольствие от того, как на этот раз она принимает свою судьбу.
— Но не волнуйся, папочка спасет тебя.
Скрежеща зубами, я прикусываю губу, приближаясь к оргазму. Я подтягиваю ее еще раз, чтобы она могла получить воздух, прежде чем так же быстро толкнуть ее обратно под воду. Ее тело напрягается, и мне становится жаль ее, но при этом головка моего члена набухает.
Дернув ее вверх так, что ее спина сильно ударяется о мою грудь, я наказывающе шлепаю ладонью по ее клитору. Она сжимается от удовольствия, и моя челюсть отвисает, расслабляясь, когда наши оргазмы сталкиваются, а наши тела сгорают во взрыве, таком мощном, что мы навсегда останемся в шрамах.
Глава 18
Джейд
Вчера вечером Томми вынес мое изможденное тело из ванны, шепча любящие, нежные слова, завернул меня в пушистое полотенце и уложил в кровать.
Сидя на краю моей постели, он заключил меня в свои объятия и насухо вытер, затем маневрировал, уложив меня на живот, оседлав мою спину и осторожно расчесывая узлы в моих влажных волосах. Затем он нанес крем на следы укусов на моей коже.
Его твердая длина задевала меня при каждом движении, и хотя я бы не возражала, если бы он снова вошел в меня, но я бы не принимала активного участия. Мое тело слишком вымоталось и болело, чтобы выдержать еще хоть один раунд.
Он осыпал меня благодарными поцелуями и говорил:
— Ты такая хорошая девочка для папочки. Теперь ты вся такая милая и чистая, маленькая девочка.
Затем он перекатился на бок, накрывая нас розовым одеялом с оборками, из которого я уже выросла, и обхватил меня в защитном жесте, обездвиживая.
— Спокойной ночи, маленькая девочка, — прошептал он темноту.
Открывая глаза, я направляю взгляд к часам на тумбочке и внутренне стону, когда понимаю, что уже почти полдень, удивляясь, что Томми позволил мне поспать так долго.
Потягиваясь, я морщусь от дискомфорта в теле. На этот раз даже моя кожа головы не осталась невредимой, но я не могу заставить себя отрицать, что мне это не понравилось. Каким бы извращенным, безрассудным и запрещенным это ни было, это все еще напрягло меня такой эйфорией, что действовало на меня как катализатор.
Снизу доносятся злые, повышенные голоса, и я наклоняю голову, чтобы услышать знакомые звуки, стоящие за ними.
Неужели это мистер Марино? Он сказал, что будет отсутствовать шесть недель. Прошло всего несколько дней.
Я поднимаюсь с кровати и вынуждена схватиться за тумбочку, когда у меня кружится голова и ноги грозят подкоситься. Я делаю глубокий вдох и даю себе минуту, чтобы восстановить контроль над своим своенравным телом.
Оглядывая комнату, я нахожу свои леггинсы и футболку, затем надеваю их. Я натягиваю толстовку, чтобы скрыть следы от укусов на коже, а после собираю волосы в небрежный пучок.
С комом в животе и чувством страха я неохотно открываю дверь спальни и спускаюсь вниз.
Томми
Этим утром я оставил Джейд спать. После прошлой ночи ее тело, должно быть, полностью истощилось. Ощущение контроля над ее телом, даже ее оргазмом, было всепоглощающим, и мне не терпится повторить.
Вместо того, чтобы подать завтрак в постель, я решил приготовить ей поздний завтрак. Я сам накрываю стол и понимаю, что для меня это еще один первый раз.
И все ради маленькой девочки, лежащей на пушистых розовых простынях наверху. Мое сердце сжимается при мысли о том, насколько мы зависим друг от друга. Я знаю, что это вредно для здоровья, но отказываюсь это признавать.
Мой телефон вибрирует, и я смотрю на экран, отмечая, что это служба безопасности. Переворачивая бекон, я отвечаю.
— Сэр, я просто сообщаю вам, что ваш отец прибыл. Он попросил меня заранее позвонить и убедиться, что вы вели себя прилично.
В моей голове путаница: мой отец? Он должен быть еще в отъезде.
— Хорошо, — бормочу я, заканчивая разговор, пытаясь понять, почему он прервал свою командировку. И просить меня вести себя прилично? Ну, это ново. Хотя, честно говоря, за эти годы он заставал меня в столь неудачных ситуациях, что это, вероятно, стало кошмаром для него.