— Шурочка, — уже мягко спросил Каверин, когда решил рабочие вопросы. — Можно я к тебе заеду? Думаю, между нами осталось недопонимание.
— Зачем? — устало выдохнула Саша и глянула в кофейный осадок на дне кружки. Он каким-то причудливым методом сложился в два колечка. Её передернуло, а предсказание она беспощадно смыла водой.
Жаль, Каверина смыть было сложнее.
— У тебя было время подумать. Я все понимаю, в прошлый раз ты была на эмоциях, злилась на меня, но за несколько недель…
— Ничего не изменилось, Антон. Я по-прежнему не хочу за тебя замуж.
— Но ты мне нужна! — возмутился босс. — Мы идеальная пара, ты тоже это понимаешь!
— У меня дочь. Ей я нужна больше. А идеальная пара нужна только носкам, чулкам и ботинкам.
— Я приеду, и мы поговорим! — заявил Каверин и прервал разговор.
“Надеюсь, ты не болел ветрянкой,” — ответила Саша мысленно, швырнула телефон на круглый деревянный стол и невольно залюбовалась.
Он идеально встал рядом с окном в просторной кухне. Четыре стула вокруг, светлая салфетка на темном дереве и резная ваза с фруктами. Много лет назад, закрывая глаза, она часто представляла именно этот натюрморт. Вот только в мечтах на стол падал солнечный луч и рисовал на нем причудливые тени от занавесок. А сегодня, как назло, шел дождь. Нет предела совершенству.
Кстати, о совершенстве. Саша тихо подкралась к двери в комнату дочери и заглянула. Катюша тихо спала. Дышала глубоко и ровно, но даже во сне на губах играла хитрая улыбка. Что снится дочери? Очередная проказа в школе? Ох, знала бы Катя, что Каверин сделал ей предложение — точно устроила бы ему сладкую жизнь.
Мимоходом Саша глянула в зеркало и фыркнула. Да, ну и вид: растрепанная коса, бледная кожа со слегка зеленоватым оттенком и синяки под глазами. Тронула кончиками пальцев едва заметные морщинки у глаз и тут же отдернула руку. Только людей пугать. Надо что-то с собой делать, пока не пришла Валерия Леонидовна, она дама в возрасте, не дай бог инфаркт хватит.
Саша всегда вспоминала опытную седовласую женщину с улыбкой. Она лечила Катюшу фактически всю жизнь и никогда не ругалась, не давила на замученную девушку с ребенком и всегда спокойно относилась к тому, что девочка ходила в поликлинику не с мамой, а с посторонними по документам женщинами.
План спасения доктора от инфаркта был прост: контрастный душ, увлажняющая маска для лица и немного тональника. Валерия Леонидовна всегда немного опаздывала, но сегодня что-то пошло не так.
Звонок в дверь раздался, когда Саша, стоя перед зеркалом в коротком халатике, расправляла тканевую маску на лице.
— Черт! — поправив тюрбан на голове и босиком рванула к двери.
По пути заглянула к Кате, дочь все еще упорно компенсировала ночной недосып. Жаль, придется будить.
Рывком отрыла дверь и замерла:
— Это что еще такое?!
В коридор вплыла огромная корзина с лилиями, а из-за неё выглянул серьезный Каверин.
“Да что б тебя!” — подумала Саша, но вместо этого громко чихнула. Аллергия, о которой Антон, как всегда, забыл.
— Это тебе. Прости меня, Шурочка. — заявил он с порога, глядя на вмиг покрасневшие глаза. — Я пришел поговорить лично и познакомиться с твоей дочерью. Если наши отношения переходят на новый уровень, я должен представиться.
Отставив корзину в сторону, Антон втянул в квартиру огромного зайца приторно-персикового цвета с сердечком в руках и надписью “Пушистик”. Перед глазами Саши тут же промелькнула картина живодерского четвертования Пушистика и последующей уборки.
— Антооон, — протянула она. — Что ты не понял в слове “нет”? И...ты болел ветрянкой?
— Нет, — мужчина бегло огляделся, но разносчика заразы не заметил и продолжил. — Ну Шурочка, мы быстро поговорим и я уйду. Сейчас свободен потрясающий ресторан с видом на город. Мы не должны его упустить!
— Еще раз повторяю. никакой свадьбы не будет. Я не выйду за тебя замуж! И не называй меня Шурочка!
— Ну Саш, хватит дуться. Ты обиделась, я извинился. Давай жить дальше и не разрушать три года прекрасных отношений. Хочешь я еще раз на колено встану, ну? — достал из кармана коробочку и замер в позе идиота, то есть принца из ванильной мечты.
Тут же из-за его спины раздалось деликатное покашливание, а следом мужской голос тихо так, вкрадчиво заметил: