Но Урбан II не ограничился посещением клюнийских монастырей. «Священная война», которая готовилась апостольским престолом, нуждалась не только в проповедниках с крестом в руках, но и, прежде всего, в ратниках, владеющих мечом, а также в авторитетных церковных вождях. Это впоследствии Урбан II объявит события, развернувшиеся после Клермонского собора, «делом господа бога». Возможно, что папа и сам верил в это. Однако выученик Григория VII был достаточно проницательным политиком, чтобы понимать простую истину: было бы несовместимо с интересами папского престижа пускаться в предприятие, не имея заранее уверенности в том, что его с самого начала поддержат хотя бы немногие влиятельные светские и церковные сеньоры. И папа действительно постарался заручиться их поддержкой.
По пути в Клермон он нанес два важных визита: сначала, в августе 1095 г., Урбан II встретился в городе Пюи с видным церковным деятелем — епископом Адемаром Монтейльским. Позднее папа возложил на него официальное предводительство крестоносцами: договоренность об этом была достигнута уже во время предварительной встречи. В сентябре того же года Урбан II посетил графа Тулузского — Раймунда IV; папа остановился в его главной резиденции — замке Сен-Жилль. Урбан II хотел обеспечить согласие графа на участие в задуманном мероприятии: инициатива Раймунда IV, одного из крупнейших князей Южной Европы, послужила бы примером для других сеньоров.
Раймунд IV с готовностью пошел навстречу пожеланиям Урбана II: как мы увидим, война, которую затевал апостольский престол, вполне соответствовала интересам этого феодала.
Но если епископ Адемар и граф Тулузский были посвящены в замыслы папы, то другие сеньоры, во всяком случае, догадывались, что Урбан II прибыл во Францию с какими-то более значительными целями, чем решение только внутрицерковных вопросов.
В народных низах, вконец измученных бедствиями последних лет, приезд Урбана II также вызывал смутное предчувствие каких-то важных событий...
Неудивительно, что отовсюду в Клермон съехались тысячи рыцарей, священников, собралось несметное количество простого народа. Вся эта масса людей не могла разместиться в городе.
Собор, хотя на нем и обсуждались обычные для съездов такого рода вопросы (о «божьем мире» и пр.), носил необычайно пышный характер. Здесь присутствовали почти все архиепископы Франции, свыше двухсот епископов и четырехсот аббатов[16].
По окончании заседаний собора, 26 ноября 1095 г., Урбан II выступил с торжественной речью прямо под открытым небом перед огромными толпами собравшихся. В этой речи, — несомненно, она была продумана заблаговременно, а не явилась экспромтом, как полагали некоторые историки, — папа призвал верующих взяться за оружие для войны против «персидского племени турок». В Клермоне был брошен клич, призывавший к крестовому походу на Восток.
Урбан II стремился изобразить предприятие, затеваемое им, как войну ради «освобождения гроба господня» в Иерусалиме. В условиях, когда религия владела умами и когда рыцарство только и думало о том, где бы найти применение своим силам, благочестивый призыв Урбана II к крестовому походу неизбежно должен был встретить сочувственную реакцию в обширной аудитории, слушавшей его. К тому же Урбан II обещал участникам похода — «борцам за веру» — отпущение грехов, а тем, кто падет в боях с «неверными», — вечную награду на небесах. Это обещание было затем закреплено особым постановлением Клермонского собора, что, разумеется, придавало словам папы еще большую силу в глазах той «бесчисленной массы могущественных сеньоров и их оруженосцев», которая, по словам Бодри Бургейльского, французского летописца, присутствовавшего в Клермоне, собралась на равнине со всех концов страны. Многие из них уже раньше предпринимали паломничества «во искупление грехов» и бились в «священных войнах». Освобождение гроба господня, предложенное папой, наверняка гарантировало прощение всех ранее совершенных ими преступлений: уже одно это было слишком заманчиво, чтобы оставить рыцарей равнодушными к благочестивой фразеологии Урбана II.
Но в его речи прозвучали и иные мотивы. Тех, кто примет обет идти в «святую землю», ожидает не только спасение на небесах, — победа над «неверными» принесет и ощутительные земные выгоды. Здесь, на Западе, — говорил Урбан, — земля, не обильная богатствами. Там, на Востоке, она течет медом и млеком, а «Иерусалим — это пуп земель, земля плодоноснейшая по сравнению со всеми остальными, она словно второй рай»... И, пожалуй, наиболее сильным доводом в устах папы был выдвинутый им тезис: «Кто здесь горестен и беден, там будет радостен и богат!». Как рассказывают некоторые летописцы, речь Урбана II была в этом месте прервана громкими возгласами: «Так хочет бог! Так хочет бог!».
16
Точный состав Клермонского собора неизвестен. Цифры, приводимые Фульшером Шартрским, Гвибертом Ножанским и другими хронистами, расходятся между собой. Официальных же документов, которые помогли бы уточнить разноречивые сведения летописей, почти не сохранилось, да и сохранившиеся не дают полного представления о числе участников собора. Один из таких документов, утвержденных собором, содержит подписи 12 архиепископов, 80 епископов и 90 аббатов. Имеются, однако, и другие данные.