Однако, как ни выросло значение церкви, ставшей важнейшей частью идеологической надстройки формировавшегося в Европе феодального общества и освящавшей своим авторитетом разбойные походы IX–X вв., не могло быть в то время еще речи о господствующей роли церкви, о ее власти над светскими феодальными правителями. Более того, с середины X в. в Западной Европе устанавливается приоритет государственной, императорской власти над властью церкви, в том числе и над папством. Создается так называемая оттоно-салическая имперско-церковная система.[22] Особую роль, как показали новейшие исследования этого вопроса, сыграли в ее установлении мероприятия германского императора Оттона I (936–972 гг.). Церковный дух, которым овеяны эти мероприятия, вполне согласуется с основной политической линией Оттона I, опиравшегося на церковную иерархию, и объясняет возникновение в 962 г. Священно-Римской империи, хотя в свете исторической реальности то, что называлось этим именем, не было, по меткому слову Вольтера, ни первым, ни вторым, ни третьим. Фактически, на протяжении 150 лет, в римской церкви на огромной части Западной Европы господствовала власть германских светских правителей.
И вместе с тем именно за этот период, как это ни парадоксально с первого взгляда, папство сумело обосноваться на прочной базе общепризнанного в западноевропейском феодальном мире неоспоримого своего авторитета, что позволило папам второй половины XI в. вступить в решительную борьбу за признание своего приоритета, за утверждение своей реальной власти.
Силы для этой борьбы дало папству прежде всего экономическое укрепление позиций церкви, превратившейся именно в этот период, период крайней феодальной раздробленности, в крупнейшего феодала в западноевропейском мире.[23] Церковь становится в эту пору владетельницей приблизительно одной трети всех земель в Западной Европе. Рост церковно-монастырского землевладения делал духовенство все более влиятельным, превращал его в неотъемлемую составную часть верхушки феодального мира.[24]
Благодаря своей роли в экономической жизни европейских стран, благодаря своеобразному римско-католическому космополитизму церковь в ту пору выполняла еще и другую важную историческую роль. В условиях крайней феодальной раздробленности X–XI вв. церковь с ее феодальным землевладением служила реальной связью между различными странами.[25] Наряду с королевской властью, которая в ту пору феодальной анархии «была представительницей порядка в беспорядке»,[26] церковь становилась в известной степени силой, объединявшей разрозненные и противоречивые интересы различных групп феодалов не только в отдельных странах Западной Европы, но и в общеевропейском масштабу Выступая как своеобразная феодально-монархическая организация во главе с папой, церковь придавала всей системе западноевропейского феодализма некоторое политическое единство. Это оказалось особенно важным в борьбе с нашествиями внешнего врага, прежде всего арабов, турок и монголов. «Единство западноевропейского мира, представлявшего группу народов, развитие которых совершалось в постоянном взаимодействии, это единство было осуществлено католицизмом».[27]
Всем этим церковь приобретала особое значение в укреплении феодальной системы в Западной Европе. Она являлась «наивысшим синтезом и общей санкцией» феодального строя (Энгельс). Она дала ему свое освящение, она объявила его порядки «богоустановленными». Она выступила в роли его защитницы, действуя при помощи всего ассортимента церковных кар — от покаяния до отлучения, а в иных случаях прибегая к физическому уничтожению непокорных — предавая их сожжению в одиночку или группами под видом «еретиков» или организуя массовую резню под именем «крестовых походов».
Будучи сама феодалом, представляя собой часть феодальной системы, церковь этой своей активной ролью в охранении феодализма становилась все более необходимой для класса феодалов в целом, превращалась в важнейшую часть феодальной надстройки, в основную идеологическую силу, поддерживавшую установившийся феодальный строй.
22
23
Если сравнить 170 лет каролингского периода (741–911 гг.) с 145 последующими годами оттоно-салического периода (911—1056 гг.), то оказывается, что число предоставленных церкви в пределах Империи иммунитетов выросло за вто время в 7 раз. Значительно расширилась и номенклатура феодальных прав, дарованных церкви (
24
Интересный подсчет современного немецкого историка Сантифаллера говорит о том. что из 1626 немецких епископов до XV в. включительно 975 принадлежали к феодалам, 179 предположительно принадлежали к феодалам, 355 вышли из министериалов, которых можно считать низшей прослойкой феодалов, и только 117 вышли из бюргеров или крестьян. О большом росте церковного землевладения свидетельствуют и другие данные (см.:
25
26
27