— Я говорю тебе это, потому что не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты. У меня было много женщин, но это не меняет моего отношения к тебе. Здесь и сейчас это единственное, что имеет значение.
Её разум был затуманен от похоти, но она могла почти разглядеть суть того, что он говорил. Роуз закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.
— Между нами?
— Да, я хотел бы рассказать тебе, в месте лучше, чем это, но… ты моя пара.
Её глаза открылись. Взгляд его глаз был интенсивным. Страстным, животным, но также тоскующим и нуждающимся.
— Пара?!
— Да. Мы пара.
В самом деле?
— Как ты можешь быть так уверен?
— Ну, тот факт, что я хожу с палаткой в штанах двадцать четыре часа в сутки — неопровержимое доказательство. — Адам ухмыльнулся, но быстро протрезвел, увидев её тревожное выражение. Он провёл кончиками пальцев по щеке Розали, нежно поглаживая её. — Я чувствую, что ты моя пара, всё моё существо говорит, что ты должна быть моей. Мой волк сходил с ума по тебе, подталкивает спариться с тобой, защищать и обеспечивать тебя. Ты моя истинная пара, другая половина моей души. Ты единственная женщина во всём мире для меня, ты была буквально создана для меня. Ты моя.
Розали тупо уставилась на него.
— Пожалуйста, скажи что-нибудь, Роуз.
Розали вздохнула и медленно выдохнула. Пока Адам произносил эту речь, она почти забыла, как дышать. Может ли это быть правдой?
У неё никогда не было такой физической реакции на мужчину. Розали была так возбуждена, когда Адам был рядом, и опустошена, когда его не было. Девушка знала, что у всех сверхъестественных существ, предположительно, была истинная пара, но Розали была человеком, поэтому никогда не доверяла этому.
Она хотела этого мужчину. Этого волка. Но может ли остаться с ним навсегда? Позволит ли её собственная легкомысленная натура остаться с ним? Каким бы прекрасным Адам ни был, разве ей, в конце концов, не станет скучно с ним? Разве не было бы справедливее прекратить это сейчас, пока не стало слишком поздно, и они оба не пострадали?
Хотя, мысль о том, чтобы не быть рядом с ним, была болезненной. Без него Розали могла видеть только холодное, одинокое, унылое будущее. То, в котором нет любви, счастья или детей… Мысль о любом мужчине, кроме Адама, уже заставила девушку содрогнуться, если отвергнет его, теперь часть её была уверена, что она не сможет столкнуться с прикосновением кого-либо ещё.
Розали была так смущена, что хотела плакать. Девушка хотела прислониться к его твёрдой груди и рыдать в его рубашку. Она хотела, чтобы его утешительные руки окружали её, его глубокий голос говорил ей, что всё будет хорошо…
Адам с тревогой смотрел на неё.
— Я… я просто не знаю, что сказать… это много, чтобы принять…
— Я знаю, и мне жаль, что я так тороплюсь, просто не мог вынести мысли о том, что тебе больно. Мне нужно было рассказать, насколько ты особенная для меня, что никто не имеет значения для меня, кроме тебя.
Розали извивалась под его пристальным взглядом. Адам поднял её подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
— Говорю начистоту, я хочу соединиться с тобой, и хочу, чтобы ты осталась здесь и жила со мной. Но если ты этого не хочешь, я тебя не заставлю. Мне нужно, чтобы ты хотела остаться здесь. Но я не ожидаю, что ты примешь решение сегодня же. Сегодня вечером я просто собираюсь дать тебе причину остаться, — он посмотрел на неё.
Розали удалось восстановить некоторые из её чувств.
— Только одну причину, человек-волк? — Её губы злобно изогнулись вверх.
Голос Адама был низким и опасным.
— О, я думаю, что могу растянуть на несколько причин.
Её дразнящая, злая натура медленно начала возвращаться. Роуз наклонилась вперёд и вцепилась в его мочку уха.
— Уверен, что не хочешь убежать и посмотреть, доступна ли Джулианна?
— Зачем мне это делать, когда у меня уже есть самая сексуальная. Самая горячая. Самая красивая. Самая желанная женщина, уже мокрая и готовая для меня? — Адам подчёркивал каждый комплимент быстрым, дразнящим поцелуем. — Боже, увидев тебя в этом платье, я чуть не взорвался.
— Так тебе нравится моё платье?
Розали провела руками по подтянутым мышцам его груди.
— Единственное, как это платье могло бы выглядеть лучше, если бы оно лежало на полу моей спальни…
— Бог ты мой! Сказочный принц, ты несколько развратнее, чем я себе представляла!