В оригинальной истории по этому поводу в Союзе стали «чесаться» примерно в это же время. Но очень неспешно, задумчиво. Со всеми, как говорится, бурно вытекающими проблемами, ибо «тормоза» – это не те герои, которые спасут мир. Михаил Васильевич решил «спохватиться» пораньше. Не выступая при этом новатором от слова совсем. Ну, разве что в отдельных деталях. Он просто шел в ногу со временем, потому как в том же США, в оригинальной истории, как раз середине 1930-х и достигли тех целей, которые он для себя поставил в развитии бензинов. По идее, при централизованном управлении, можно было бы выйти на эти показатели пораньше, но низкий базовый уровень мешал. Да и естественных условий в Союзе для этого не имелось – основная масса населения ведь беднота. Если не сказать голытьба. Ну а как иначе, после Гражданской кошмарным цунами, прокатившимся по стране? Что особенно усилилось в оригинальной истории после реформ 1928–1930 годов. Из-за чего личный автотранспорт являлся в основном роскошью. Из-за чего Фрунзе и стремился максимально расширить внутренний рынок, стремясь к максимальной прокачке благосостояния бедноты. Ибо, без крепкого спроса, все тлен. Идеи на хлеб плохо намазываются, даже самые благие. Особенно когда хлеб тоже испечен из благих намерений и красивых, правильных лозунгов.
В какой-то мере спрос можно стимулировать. И именно на стимулировании спроса была построена экономика начала XXI века. Но какой смысл уговаривать покупателя что-то купить, если у него на это попросту нет денег[13]? А доходы такие маленькие, что он эту покупку не сможет обслуживать. Самому бы выжить…
Глава 2
1928, ноябрь, 15. Москва
Скрипнула дверь.
Нарком обороны спокойно вошел в помещение. Прошел к столу и сел рядом с задержанным, напротив него. И произнес.
– Не понимаю я тебя, – покачав головой.
– А должен? – нахмурился Махно, которого во время минувшей кампании на Украине взяли раненым.
– Ну а как же? Одно дело ведь делаем.
– Ой ли? – усмехнулся Нестор Иванович.
– А разве нет?
– Нет. Мы с тобой по разные стороны баррикад.
– Бей красных, пока не побелели. Бей белых, пока не покраснели. Так что ли?
– Можно и так сказать.
– Ты разве не понимаешь, что это вздор? Красивый, но в корне мусорный лозунг.
– Может и вздор, да весь мой. – нахмурился Махно.
– За что мы дрались в революцию? Я – за то, чтобы простые люди смогли вздохнуть. Будем честны, действительно хорошо жить они никогда не будут. Это детские иллюзии наивных дурачков или спекулянтов-балаболов. Но я стоял за то, чтобы у них было что поесть, что одеть, где жить. Чтобы из дремучести их вытащить. Если получится больше – отлично. Нет – даже это хорошо. И я сражался за это. Скажешь, что ты – нет? Ну что ты молчишь? Скажешь, что нет? Скажи. И плюну тебе в глаза. Ибо это будет ложью.
– Зачем тогда спрашиваешь?
– Затем – что вся эта красивая чепуха – идеология – лишь фантик для обертки реальности. Коммунизм… анархизм… либерализм… Разве это главное? По плодам их узнаете их. Не так ли? Важно не то, что ты говоришь, а что ты делаешь и зачем. Нет, конечно, хватает идиотов, которые дрались и продолжают драться за эти красивые фразы. И дохнуть. И убивать. Всей этой грязью прикрываясь для банальной борьбы за власть и грабежей.
– Думаешь я не такой? – мрачно спросил Махно. – Слышал я, про меня разное болтали.
– Если бы ты был такой, не стал бы стал работать столяром, плотником и плетельщиком домашних тапочек. Тихо доживая свой век в нищете. Возможностей взять денег на борьбу с красными у тебя хватало. Там, в эмиграции. Почему не взял?
– Не хотелось.
– Много кому захотелось, а тебе нет? Самому не смешно?
– А пришел на Украину.
– Тебя туда вытащили. Я знаю, что ты уговаривал своих не лезть во всю эту историю. А когда стало ясно – все равно полезут – решил возглавить, чтобы их не так много полегло. Разве не так?
– И что с того? – мрачно спросил Махно.
– Я хочу тебе предложить забыть все что было. И занять должность в правительстве.
– Ты издеваешься? – с каким-то изумлением спросил Нестор Иванович.
– В тебе я уверен, как ни в ком ином. Не купят. Не скурвишься. Ибо псих. Такой же, как и я. Поэтому и хочу предложить должность главы госконтроля. Чтобы ездил по разным заводам, городам и селам, да своими глазами смотрел что там происходит. Кто где ворует и кому что нужно оторвать, чтобы это уже прекратилось.
13
Эту проблему можно обойти через широкое кредитование потребления население при предельно низкой ставке рефинансирования, чтобы обслуживать долг было дешево. Но Фрунзе с этим не хотел связываться, опасаясь обанкротить разом всю страну в случае войны или какого-то иного социально-политического потрясения.