Сердце Дарека сжалось от тоски, ее боль утраты теперь явственнее ощущалась.
— Мне не следовало говорить об этом. Это напомнило тебе о потере. Ты не виновата, Ханна. Твоей вины в этом нет.
— Я все понимаю, — кивнула она. — Но сложно не сожалеть о случившемся.
Ах, да. Дарек знал о сожалениях все.
— Я понимаю. И все еще жалею, что не смог остановить отца от самоубийства, не смог заставить его изменить закон нашего народа до того, как передать свою силу. Люди страдали последнюю тысячу лет из-за минутного безумия.
Ханна сжала руку.
— Он был королем, — заметила она. — Разве ты смог бы остановить его?
— Я не знаю. Но мог бы попытаться. Мне следовало быть там, но меня не было. Я изучал книги древних, старался найти способ спасти Нолана, — он ничего не нашел, а отец и брат умерли без него. — Я примчался, как только услышал крик Нолана в голове, но опоздал, — Дарек застал лишь груду пепла, оставшуюся от отца и брата, по которой смог прочесть хронологию событий. Это образы, которые он никогда не сможет забыть. Гнев отца, когда его сын уходил из жизни, безумие, с которым он изучал книгу вампиров-целителей. Невозможно, чтобы целитель обрел пару. Надежда вернуть Нолана к жизни. Затем осознал, что его отчаянная попытка провалилась, пожертвовал своей жизненной энергией и магией ради Нолана. Он уже умер, так что это всего лишь самоубийство, хотя рассудок отца помутился, и он, вероятно, не думал о последствиях.
— Если бы твой отец мог изменить правила, уверена, что ты не смог бы повлиять на него, Дарек, — Ханна забралась к Дареку на колени, положила голову ему на грудь и обняла за шею. — Знаю, что он был опечален, но не думаю, что смогла бы оправдать его поступок. Он оставил тебя одного. Понимаю, что это ужасная потеря, и я не виню его за скорбь, но стоило подумать и о втором сыне.
Если что-то или кто-то чувствовал себя так же хорошо и тепло, как женщина в его объятиях, то Дарек этого не помнил. Он крепче обнял ее, вдыхая аромат ее волос, теряясь в ее мягкости.
— Нолан был для него целым миром.
Ханна крепче обняла его за шею.
— А как же ты?
Она говорила оборонительным, уверенным и возмущенным тоном. Дарек бы рассмеялся, что она встала на его защиту, если бы это не тронуло его до глубины души, не заставило сердце сжаться от нежности к этой маленькой человеческой женщине, которая реагировала словно тигрица.
— Я был вторым принцем, а Нолан — наследник, будущий король.
— Ты был его сыном, мать его. И неважно, когда ты родился, — она отстранилась от него и посмотрела в глаза. — Вы с Ноланом были близки?
Он смотрел на свою женщину, яростную и разозленную из-за него, и чувствовал, что лед трескается сильнее.
— Да. Я все еще скучаю по нему. Он был добрым и терпеливым. Мы такие разные, но очень близки. Он мог бы стать прекрасным королем.
— Ты все еще не объяснил мне, что значит быть королем, — промурчала она, положив голову на его плечо.
Дарек не смог сдержаться и погладил ее по шелковистым волосам.
— Это неважно. Мне не нужен титул. Я могу присматривать за своими людьми без титула короля.
— Да. Ты точно способен на такое. Тысячу лет наблюдал за своим народом без титула, — Ханна покачала головой у его груди. — Тьфу ты. Как нелепо. Сколько же тебе лет?
— Когда умер отец, мне было всего двести лет, — смущенно пробормотал он.
— Всего? Тебе тысяча двести лет? И вампиры в таком возрасте все еще на что-то способны? — она рассмеялась, уткнувшись ему в грудь. — А зубы у тебя все еще свои или… это протезы?
Дарек спрятал усмешку в ее волосах, осознавая, что вопрос Ханны о его мужественности должен был оскорбить его, но ничего не мог с собой поделать. Ее смех окружил его, наполнил умиротворением, которого не чувствовал… никогда. Он игриво зарычал и усадил ее ближе к своему паху.
— У меня не будет проблем с удовлетворением своей пары, — а затем… Его член возбужденно подрагивал под джинсами, демонстрируя невероятные размеры, пока Ханна крутила аппетитной задницей.
«Моя!»
— Ммм… Пожалуй, придется поверить тебе на слово, раз уж ты отвергаешь меня, — сонно пробормотала она.
В этот момент Дарек ничего так сильно не хотел, как перенести их в спальню и показать ей все способы, которыми мог ее удовлетворить. Дарить ей наслаждение до тех пор, пока она не обмякнет и не начнет молить о пощаде. С каждым прикосновением, его потребность в ней росла, с каждым словом она становилась сильнее, с каждой частичкой ее нежности, которую он поглощал, словно голодающий.