Слёзы текли по лицу Лив.
— Что ты когда-либо делала для других? Ты сделала это для себя, чтобы почувствовать себя сильной. Вы забрали невинные жизни и что? Чтобы могли выполнить несколько дополнительных заклинаний гламура, чтобы скрыть свой возраст?!
Эмиральд игнорировала её, безумие охватывало разум ведьмы, и она не могла сопротивляться.
— Обычно мы находили ведьм в других городах, мы никогда раньше не убивали своих собственных, но мы терпели слишком долго, и Айрис была слишком слаба, чтобы путешествовать, она страдала от рака. Айрис стала слишком жадной, она хотела взять тебя, она хотела насытиться твоей магией земли. Я бы не позволила ей, я обещала твоей маме, что позабочусь о тебе, и я исполнила обещание. Я убила Айрис, прежде чем она смогла добраться до тебя.
Лив согнулась от боли.
— Что ты делаешь со мной?
Лицо Эмиральд начинало бледнеть, появлялись морщины и пигментные пятна, омрачающие её некогда прекрасную красоту. Гламурные заклинания, которые она так старалась поддерживать, исчезали.
— Я питалась от Айрис, но этого недостаточно. Каждый раз, когда этого недостаточно, магия сгорает быстрее с каждым разом.
Лив почувствовала, что её живот сжимается, словно в тисках, и зарыдала в агонии.
— Этот высохший, старый чернослив почти ничего не дал мне, ты, с другой стороны, насытишь меня полностью… не беспокойся о том, что ты больше не девственница, эта невинная жизнь, растущая внутри тебя, будет в самый раз.
— Нет! — воскликнула Лив. — Только не мой ребёнок.
Лив схватила свою корзину с инструментами и начала бросать их в Эмиральд, которая не уворачивалась. Ведьма пошатнулась и упала, когда лопатка ударила её по глазам, но только после того, как скрутила внутренности Лив.
Лив испустила леденящий кровь крик и рухнула на землю, едва в состоянии поднять голову. Она потянулась к ментальной связи, которую разделяла со своей парой, надеясь, что он сможет понять её.
Она услышала визг раздражения Эмиральд и отчаянно попыталась встать. Эмиральд встала и пошла к ней.
— Ты, маленькая сука, за это заплатишь! — взвизгнула она.
Эмиральд подошла ближе и бросилась на неё. Лив собралась с силами, но затем почувствовала, как сквозь неё течёт внезапное тепло. Алек.
Прежде чем Эмиральд смогла добраться до девушки, её сбил огромный серый волк. Волк, который со своими шрамами и медово-коричневыми пятнами на животе мог быть только Алеком, стоял над её телом.
Она чувствовала присутствие других волков, окружающих её, трёх других самцов и одной маленькой самки, самый крупный из которых имел длинную чёрную полосу и мог быть только Адамом. Они окружили её и Алека.
Адам завыл долго и сильно, и другие волки присоединились к нему, прежде чем побежали к Эмиральд, чтобы атаковать. Алек остался стоять над телом своей пары, готовый к нападению, если Эмиральд избавится от его товарищей по стае.
Ведьма увидела приближающихся зверей и отчаянно пыталась защитить себя, посылая молнии во всех направлениях, она ударила по флангам других самцов, но пропустила Альфу и была слишком медленной для быстрой маленькой самки.
Альфа набросился на ведьму, впиваясь в её тело своими острыми когтями, и та закричала в агонии. Отскочив от разорванного тела, Адам целенаправленно отодвинулся в сторону, и недолго думая, волчица разорвала горло Эмиральд, мгновенно убив её. Наконец-то отомстив.
Волки задыхались от напряжения. Волчица обнюхивала мёртвое тело, следя за тем, чтобы её точно не было. Она кивнула Альфе, который снова завыл, и все волки присоединились.
Алек быстро перекинулся и схватил свою пару, обнимая её руками. Она выглядела такой крошечной и бледной. Слёзы навернулись на его глаза, боясь, что он опоздал, чтобы спасти её.
— Ангел? Ангел, пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке?
Остальные волки тоже перекинулись. Адам проверил своих парней, которых, к счастью, только задело колдовство ведьмы. Медленно они и дикий волк Кира подошли к Бете, который держала свою пару, как ребёнка.
Алек уткнулся головой в её плечо. Его сердце почти взорвалось, когда он почувствовал маленькую руку на своей щеке. Он поднял голову и увидел милое лицо Лив, нежно улыбающееся ему. Она использовала большой палец, чтобы вытереть одинокую слезу, которая упала на его щеку.