— Я останусь, отец. Наша с господином Осом связь… подтверждена. Господин взял меня, я теперь его.
— Что же, — купец отпустил её руку, — Тогда тебе, наверное, и впрямь стоит остаться! Твой жених откажется от тебя, если узнает.
— Да, отец, — сказала девочка, — Я тоже так подумала.
Фиа-Та отошла в сторону, наблюдая, как тают в песочныых вихрах улитки — она решила дать отцу время уехать, а потом уже попытаться разбудить господ. Ветер крепчал, и солнца было уже почти не видать. Она знала, что это значит, но отчего-то совсем не сожалела о содеянном: после того сна пришло понимание, что она либо найдёт своего дракона, либо умрёт. Становиться женой достойного человека и предавать его, каждую ночь мечтая о чужих объятьях — воистину жалкая участь.
— Ну и зачем ты соврала? Надеешься на мою милость? — этот голос — как шелест зыбучих песков, шипение сотни змей и вой вековых ветров. Фиа-Та знала, кого увидит, ещё до того, как обернулась — Безымянная, наложница великого Раха, та, что первой надела их церемонные одежды, та, чьего лица не видел никто из живых. Именно ей молились женщины Ирребы в трудные минуты, и вот она стояла на бархане совсем неподалёку, как ответ на все молитвы, сотканный из тысяч и тысяч стальных песчинок.
— Нет, Безымянная, — склонила Фиа-Та голову, — Я лишь выбираю свою судьбу.
— Вот как, — усмехнулась собеседница, — И что же, просто растратишь мой дар, умерев здесь?
— Это Вы одарили меня?
— Да, — хмыкнула боигня, — Твоя мать была так трогательно преданна мне, что я поцеловала твои глаза, подарив тебе ясный взор. И что делаешь ты? Ведёшь себя, как заправский слепец. Люди… Вот что ты собираешься делать теперь?
— Я пойду будить госпожу и господина, — признала Фиа-та тихо. Безымянная рассмеялась:
— Не получится, нет-нет! Моя младшая дочь спела им свою песнь, они не проснутся, пока не станет слишком поздно для большинства из них. Ты же видишь ясно…
— Но почему? — вскричала девочка.
— Ослабить дракона — такова просьба моего любимого сына. Неужто сама ты отказала бы своему ребёнку?
Фиа-Та заломила руки:
— Есть ли у меня шанс убедить Вас хотя бы разбудить их?
— Твоя мать — моя любимица, но не в моих правилах даровать дважды. Отдам одно — заберу другое, всему есть цена. Твои глаза в обмен на мою услугу. Принимаешь?
И все в душе девочки летит в бездну, потому что это — приговор, потому что дракона ей больше не видать, и вообще никого, но поздно отступать, сворачивать с выбранного пути, отказываться от вызова. Сама Безымянная даровала шанс…
— Да, — сказала Фиа-Та просто.
— Я сожалею, господин Казначей, но именем Совета Старейшин я вынужден арестовать вашу пару.
— Что? — тихий, шипящий голос Ара ветром прошёлся по комнатам людской половины их пещеры, — Вы отдаете себе отчет в том, что делаете?
Исполнитель Воли, серьёзный оранжевый дракон, совершенно очевидно чувствовал себя не в то время и не в том месте: мало кому понравится оказаться между молотом и наковальней, а арестовать по воле Старейшин пару лучшего друга правителя — такой пердимонокль иначе, как лютым ужасом, не назовешь. Выбора, однако, у него особого не было. Понимая, на что способен воздушный дракон в ярости, он, тем не менее, проговорил ровно:
— Я сожалею, но она обвиняется в похищении несовершеннолетних драконят.
— Что?! — Шу, до того ошеломлённо молчавшая, обрела дар речи, — Просветите хоть, кого я похитила и зачем?
— Речь идёт о Мии и Маке Алых, небезызвестных вам близнецах. Совет понимает щекотливость ситуации, потому даст вам возможность просто выдать их…
— Погодите! Я не похищала их! Они пропали? С чего вы вообще взяли, что это я?
— Сожалею, госпожа. Тому есть самые надёжные свидетели.
— Довольно, — за окнами взвыл разбуженным псом ветер, — Моя пара не уйдёт отсюда.
Оранжевый вздохнул. В целом, вполне предсказуемо, но он обязан был попытаться! Потому негромко сказал:
— Господин Казначей, не ухудшайте ситуацию больше, чем нужно. При Вашей должности…
Глаза Ара расплавились ртутью, воздух вокруг него сгустился. «Все», — понял Исполнитель Воли с некоторой печалью. Расклад был классический, политический: Ара Серого, разумеется, за их убийство изгонят и лишат должности, но ему и его ребятам от этого ни разу не легче.
— Ну-ка стоп! — рявкнула Шу вдруг, — Почтенный, простите, за всеми этими удивительными новостями не запомнила вашего имени… Не дадите нам пару минут переговорить? Можно не наедине, просто отойдите во-он в тот конец зала. Пожалуйста!
В глазах оранжевого дракона полыхнула благодарность, и он действительно отступил в сторону.