Потом все резко поменялось, начальство из спортивных костюмов пероделось в деловые, а Евгений Семёнович обзавёлся должностью старшего менеджера и комфортным кабинетом с золочёной табличкой. Так и думал будущий Жрец, что судьба ему — спокойно уйти на пенсию, да тут решило начальство по-тихому от свидетелей своей карьеры избавиться. А оно как: сколько костюмы ни переодевай, методы останутся те же. Вот и сбросили неразговорчивые мальчики Евгения Семёновича в сырой ещё бетон на какой-то там реставрационной площадке. И ждал он, как минимум, боли и смерти, а оказался в своей убогой комнатушке, где в детстве с тремя братьями ютился. Только никого там не было, кроме него самого, уже взрослого, с пузцом и в костюме, да тощей высоченной девицы того типа, который ему нравился ещё с универа, но не светил никакими фарами: с лицом тонким и хищным, не красивым, но одухотворенным, и ленивой грацией хищницы, которой можно все и всех.
— Ну здравствуй, — сказала она, и голос был ей под стать — чисто туман, — Надо сказать, обычно мне на этом камне девушек в жертву приносят.
Евгений лишь руками развёл:
— Прошу простить, — говорит, — Меня не спрашивали. А вы, простите, кто будете?
— О, — вздыхает, — Это сложно. Я одно из многих тысяч воплощений некоего неназываемого древнего существа, у которого миллионы имён и жизней… Самое точное из сказанных о ней вслух именах — Тьма Предвечная. Но ты, гость… Можешь называть меня Хозяйкой.
— Это Ад? — уточнил Евгений, спешно вспоминая все свои познания о загробном мире. Оных набиралось удручающе мало.
— А похож? — вопросила она философски, — Хотя для тебя, полагаю, вполне. Для таких, как ты, самое болезненное — это место, где они начинались.
Евгений снова покосился на тесную комнатушку с болтающейся на одной петле дверью, ведущей не в узкий грязный коридор, заваленный бутылками, а в живую, шевелящуюся тьму.
— И что мне с тобой делать? — спросила Хозяйка, — Это девочку я бы на работу пристроила или частью себя сделала, а ты… Придётся отправить на круг перерождений, уж не обессудь.
Евгеша был человеком, который много чего умел и пережил, потому он тут же расплылся в угодливой улыбке.
— Погодите, Хозяйка, с поспешными решениями! Между прочим, выбирать сотрудников по половому признаку — дискриминация в наши-то просвещённые времена. А я, между прочим, очень квалифицированный работник.
— И что же ты умеешь?
— Вопросы решать, всякие. Умею быть полезен!
Она пальцами с длинными ногтями, подозрительно на когти похожими, по подлокотнику побарабанила, а после сказала:
— Торговаться в такой момент не каждый осмелится. Хорошо, давай так, даю один шанс: станешь моим Жрецом в одном из пограничных городов?
И Евгений, конечно, тут же согласился. Он умел вовремя хвататься за шанс.
Вот так и вывалился он на местном алтаре Богини Тьмы всем молящимся на радость. Чего с тех пор только не было, а вот поди ж ты — город процветает, реку провели, и Тёмным Властелином вон обзавелись — Иришка, Ири по-драконьему. Отличная оказалась девчонка, той бойкой хваткой породы, что на его родине обычно в бизнес-леди выбивалась, один в один, те только в дракониц не превращались — по крайней мере, в его присутствии. Что её дураку-деду, о котором она вкратце рассказывала, не хватало, Жрецу понять было не дано: директором… тьху, опять перепутал, Властелином девица была хорошим, а что характер — так ещё бы у такой, как она, не быть норову. Зато сердце на месте — улетела вон вольную общину, что у самых гор, от очередной напасти спасать. Евгений сам ей намекнул, что, дескать, надо, хотя о причине умолчал: среди этой самой общины затесалось несколько неплохих мозгов, которые Жрец хотел сманить — но только на своих условиях, чтобы права не качали слишком много. Иришка-то гордая, она долго болтать не будет: или дунет огнём, и поминай, как звали, или — что вероятнее — на дверь укажет. Но это как раз ничего, для этих вещей и был всегда нужен Евгений Семёнович, который всегда красивые штуки за спинами своих излишне импульсивных директоров умел проворачивать. Как там сказала на прощание Хозяйка? Меняются миры, но не сюжеты?