Ирейн не совсем поняла последние слова, но пошла на попятный. Право, с чего это она на лекаря взъелась? Пора бы уже привыкнуть к тому, какая у нелюдей бывает реакция.
— И вы простите, — сказала она. — Знаю, что у вас такое не принято.
— Не принято, — вздохнул Каменный. — Это не совсем верная постановка вопроса. Видите ли, для нас понятие Предназначения — базис, на котором зиждется культура. Нам от рождения даруется магия, место в паутине вероятностей и истинная пара. И то, что было сделано с вами, не может восприниматься нами адекватно: вы были буквально на волоске от того, чтобы лишиться магии и всего, что приходит с ней — пары в том числе.
Ирейн поёжилась от того ужаса, который охватил Тира.
— Нам повезло, что этого не произошло, — продолжил лекарь. — Но оставить все, как есть, не представляется возможным, если вы желаете в будущем наладить нормальный, стабильный энергообмен.
— Вы можете это исправить, господин Ме? — спросил Тир, положив руки ей на плечи.
— Как я уже сказал, мне придётся ещё получить консультации от специалистов, ибо мои познания в тёмной магии недостаточно глубоки. Однако, прогноз спорный. Да, что-то сделать удастся, но вы и сами должны понимать ситуацию. Её светлость — тёмная ведьма. Это значит, что дар её, по сути, состоит из трёх взаимосвязанных составляющих — магий смерти, хтонической природной и ментальной. Последняя, как вы знаете, входит в десятку самых сложных для изучения и тройку хуже всего поддающихся контролю. С лёгкой руки… моего неведомого коллеги, которого я позже попытаюсь отыскать для обстоятельной научной беседы, магия ассоциируется у княгини с болью. Таким образом, для того, чтобы все исправить, помимо лекарского вмешательства потребуются старания, медитации, тренировки сознания с её стороны. И уйдут на то, чтобы получить хотя бы минимальный эффект, не дни и не месяцы, а годы.
— Годы…
— Да, княже. Увы, но в ментальных сферах правило "ломать проще, чем строить" работает в разы сильнее остальных. Сознание слишком сложно, ментальная энергетика тонка и непредсказуема, и мгновенного результата тут быть не может, равно как и гарантий. Я сделаю все, что смогу — но остальное будет зависеть от вас.
Тир осторожно погладил Ирейн.
— Хорошо, — сказал он. — Вы отчитаетесь перед Советом о состоянии княгини?
— Лишь о текущем состоянии, — дракон серьёзно поглядел в глаза Князю. — Я сообщу им, что из-за покушения княгиня сможет встретиться с ними не ранее чем через пятнадцать суток. Остальное останется меж нами.
— Спасибо, — сказал Тир. — Я запомню это.
А потом повернулся к Ирейн.
— Слышал, у людей принято заносить женщин в новый дом на руках. Как ты думаешь, будет логично, если ты будешь нести Вету, а я — тебя?..
— Ну нельзя же оставлять их прямо так, на виду! А если кто украдёт?
Тир, лениво перекатив голову по мрамору купальни, спросил:
— Ну и кто может их тут украсть?
— Да вот хотя бы я! — засопела Ирейн. — Это же рас-то-чи-тель-но!
Князь вздохнул.
— Сердце моё, — проникновенно. — Это же наши покои, то есть, если ты их и украдешь, то у себя самой. Это, я тебе скажу, точно породит новый прецедент в мировом праве. И вообще, у меня возникает чувство, что дракон, переживающий за свои сокровища, у нас ты, а никак не я!
Ирейн снова посмотрела на стену, изукрашенную барельефом с вкраплениями драгоценных камней. Собственно, насчет сохранности оных она и пыталась вести с разомлевшим драконом разъяснительную беседу — с очень переменным успехом.
— Но…
Тир, очевидно, посчитал, что ещё одного витка диалога просто не выдержит, потому ловко изловил свою пару и принялся отвлекать всеми возможными способами. Отвлекателем князь был умелым и ненасытным, вода подогревалась магией, солнце давно опустилось над княжеской долиной, потому Ирейн позволила себе просто расслабиться и плыть по течению — благо, оно того стоило.
Князь последовал советам лекаря с выдающимся рвением: десять дней Ирейн не видела ничего, кроме роскошных комнат так называемого "женского крыла", прилегающих к ним висячих садов да зелёной зоны, пропитанной целебной магией. И никого, кроме Тира и Веты.
Правда, мелькало ещё энное количество служанок, что умудрялись оставаться совершенно незаметными и не докучать. Это, впрочем, было частью культуры: у девушек были одинаковые наряды, максимально скрывающие фигуру, одинаковые причёски (как утверждал Тир, ту, что явилась бы с неаккуратно убранными волосами или хоть толикой косметики, ждало бы немедленное увольнение), а лица прислужниц скрывали полумаски, которые не то чтобы прятали черты лица, но смазывали их. В общем, сии девы умудрялись казаться скорее привидениями, чем реальными людьми.