- Ты будешь… - о, Боже! Она не могла спросить его об этом.
- Спроси меня.
- Нет, это…
- Спрашивай, - приказал вампир. Его голос был глубоким и насыщенным.
Она выдохнула:
- Это глупо… - пробормотала Алекс, чувствуя, как он напрягается под ней. - Ты будешь возбужден? Тебе не обязательно отвечать. Это просто глупость.
- Это вовсе не глупость. Да, буду. Чертовски возбужден. Я с этим разберусь, теперь пей, чтобы мы могли поговорить.
- Прекрасно. Не шевелись, - она сосредоточилась на его пульсе. На быстро растущем пульсе: он становился всё быстрее и сильнее, а грудь Лазаря двигалась под её руками при каждом вдохе. Алекс укусила и услышала, как его наполненный похотью стон эхом разносится по её квартире.
Она не могла остановиться, потому что его кровь заполнила её рот. Это было лучше всего, чем она когда-либо наслаждалась. Лучше, чем бельгийский шоколад ручной работы, лучше, чем шампанское, лучше, чем всё, что пробовала и лучше, чем всё, что попробует снова. Она чувствовала, что они созданы друг для друга. Она собиралась всё ему рассказать в надежде, что он поймёт.
Слишком рано, но он отстранился от неё. Его грудь завибрировала, когда он зарычал. Звук был пронизан разочарованием:
- Этого достаточно… пока.
Когда девушка поймала его взгляд, он был полон желания. Радужки его глаз мягко светились. Он был так красив, что Александра не могла ничего произнести в течение нескольких секунд. Горло сжалось, сердце бешено забилось, а его вкус всё ещё был на её губах.
Алекс осознала, что всё ещё находится у него на коленях. Её руки всё ещё были прижаты к его груди.
- Мне нужно немного воды, - пробормотала она, слезая с него. - Тебе принести что-нибудь?
Лазарь покачал головой:
- Я хочу, чтобы ты мне всё объяснила, и молю Бога, чтобы понять тебя, потому что хочу тебя, Александра. Вот и всё.
Она кивнула, садясь рядом с ним, забыв о воде:
- Я говорила тебе, что мой отец умер. Я тогда училась в старших классах. У нас были удивительные отношения. Я так сильно его любила. Он погиб в автокатастрофе, - Алекс сделала паузу, глубоко вздохнув. Его смерть всё ещё причиняла боль. Боль притупилась с годами, но в такие моменты возвращалась. - У грузовика отказали тормоза, и он проехал на красный свет, снося две машины. Мой отец был в одной из них, а в другой - семья из четырёх человек. - Она пожевала губу. - Мне часто хотелось, чтобы я была в машине вместе с ним. Я действительно завидовала семье, потому что, по крайней мере, они погибли все вместе.
Тело Лазаря напряглось, и он зарычал, когда девушка призналась.
- С моей стороны было неправильно так думать. Я рада, что осталась в живых. У меня был переходный возраст, и я осталась жить с мамой. Мама была из обеспеченной семьи. Она никогда в жизни не работала. У меня есть деньги в трастовом фонде, и я никогда их не трогала, - и она никогда не тронет их, как бы ни нуждалась. - Мой отец много работал. Он был лучшим журналистом, получал награды. Я помню, как посетила одну из таких церемоний награждения.
Она сделала паузу.
- Люди смотрели на него, как на какого-то Бога. Я тоже на него так смотрела. Он был особенным. Он смотрел на мир по-другому. Его работы были окном, через которое, на мгновение, все остальные могли видеть вещи так же, как и он. По-особому.
- Ты хотела, чтобы люди видели тебя как какого-то Бога? Дело в этом? - Лазарь нахмурился.
Александра покачала головой:
- Нет. Моя мама никогда не понимала из-за чего вся шумиха. Она ничего так и не поняла. Ты можешь поверить, что она даже пыталась уговорить его отказаться от карьеры, потому что ему не нужно было работать? После аварии она практически не плакала. Вскоре она начала встречаться с другими мужчинами. Со множеством мужчин. Как будто наша входная дверь превратилась во вращающуюся. Меня тошнило от этого. Не думаю, что она когда-либо любила его по-настоящему, - Алекс тяжело сглотнула.
- Мы с ней постоянно ссорились, и я съехала, как только окончила колледж. Я всегда знала, что пойду по его стопам. После того, как отец умер, стремление только укрепилось. Зная, что моей маме всё равно, я ещё больше захотела добиться успеха. Не только для себя, но и ради него. Всё как-то спуталось у меня внутри. Я подумала, что если бы смогла заполучить статью на первой полосе, моё имя стало бы нарицательным, может быть, получила одну или две награды, я бы как-то доказала ему, что кто-то заботится... что я забочусь... Никто больше не помнит Питера Стоуна, - она улыбнулась. - У меня была эта глупая мечта подняться на сцену и принять награду, рассказать миру, что всё это было в честь него, моего отца, моего наставника, моего героя. - Её голос дрогнул.
- Это вовсе не глупо, - Лазарь положил руку ей на бедро и потер.
- Дело в том, что я не становлюсь моложе. Я всё ещё работаю в небольшой газете. Я - никто. Я ничего не добилась. Всё это время мой отец становился всё более далёким воспоминанием. Я его дочь, его единственный ребёнок, и это моя обязанность продолжать наследие, оставить свой след в этом мире, а я потерпела неудачу.
- Нет, это не так, - раздалось рычание. Лазарь наклонился и притянул её к себе. - Это полнейшая чушь.
- Я знаю, что так и есть. Я поняла, что была неправа.
Некоторое напряжение покинуло его.
Алекс кивнула:
- Я всё ещё люблю своего отца. Я до сих пор помню его. Он бы не хотел, что бы я сделала то, что запланировала, чтобы получить эту премию, - она улыбнулась Лазарю. - Мой отец говорил, что иногда нужно чем-то пожертвовать, чтобы получить историю. Если история достаточно громкая, возможно, тебе даже придётся продать часть души. Лучшие журналисты готовы на всё.
Лазарь нахмурился:
- Значит, он бы смирился с твоими действиями.
Она покачала головой:
- Он также часто говорил… - девушка улыбнулась, хотя её глаза наполнились слезами, - что он не был одним из лучших, что он никогда не станет одним из лучших. Я никогда не понимала, что он имел в виду. Я имею в виду, что он был великим, одним из лучших, но он никогда бы не продал душу за статью. Теперь я это знаю. Теперь понимаю. Мой отец вложил душу в эту работу… но он никогда бы не поступил, как я. Я сошла с тропы… практически продала свою долбанную душу. - Алекс взяла его руки в свои. Они были такими огромными по сравнению с её. - Я действительно верю, что мир должен знать. Для меня больше не важно, что именно я расскажу об этом. Мой отец хотел бы, чтобы я была счастлива… он хотел, чтобы его наследие жило в его внуках. Этот малыш…