— Все твои проблемы — мелочь по сравнению с тем, что будет без защиты метки. Но я не стану угрожать тебе, — вкрадчивый шепот, — просто убью любого, кто посмотрит на тебя, как на желанную женщину, — закончил резко.
— Интересно, сам-то краэнг знает о вашей трогательной заботе?
Моя попытка отстраниться… не удалась, одним словом. Нет, меня прижимали, как сладкоежка любимый пирожок с повидлом!
— Они подозревают. И понимают, что без меня были бы мертвы, — снова смешок. Снова странная недосказанность.
Да что ж он такой весёлый, а? У них в пантеоне что-то в воздух подмешивают? А потом боги начинают работать свахами?
— А вы.
Он понял. Конечно, понял. Не мог не понять.
— И я жив, лишь пока живы остатки моего народа.
Стало… неуютно. "Мы в ответе за тех, кого приручили". И не послали. Но не настолько же!
— Бог жив, пока в него верят, душа моя, — тьма из-под капюшона усмехнулась.
Чужие руки, скрытые там же туманом, жадно касались моих волос, плеч, рук, как будто бог пытался согреться. Бог. Я не верила — не могла поверить. Не воспринимала. правильно.
— Я сделаю тебе подарок. Не благодари, пригодится, — мурлыкнули тихо, — когда же ты будешь готова, то сама придёшь ко мне. Обретя шанс взлететь, никто не захочет ползать, — странно закончил он, — а пока. вот тебе мой шанс выиграть. Да и твой малыш заспался. Пора его уже встряхнуть.
О чем он?
— И будь осторожна! Ты завидная мишень для его врагов.
А меня кто-нибудь спросил?
Голос растаял. Теплые объятья исчезли.
А я оказалась стоящей на пороге Академии.
Огромные часы на настенной башни пробили пятый такт. В животе всё завязалось узлом. Стоит поторопиться, если я не хочу опоздать на дуэль. Действительно, неприлично будет проигнорировать настолько страстно стремящегося на встречу кавалера.
Глава 3
Двор был полон народа. Кого здесь только не было! И старшие курсы — судя по немного другой форме и возрасту, и молодые аспиранты, и даже, кажется, работники кухни и кое-кто из младших преподавателей!
Надо сказать, что площадка эта была удобно зажата между двумя корпусами Академии, и поэтому было довольно сложно попасть сюда просто так. Окон сюда не выходит, дороги за кустарником не видно. хотя, уверена, это тот секрет, который известен всем, включая ректора.
А вот и подеремся! Я голодная и злая. Но сил зато после обнимашек с божеством было. Феерия, одним словом. Казалось, могу горы свернуть. Я была словно пьяная, но голова оставалась удивительно ясной.
Махнула рукой, завидев Майру. Драконица тут же подбежала, не сводя с меня сияющих от тревоги глаз.
— Ты где была? Куда ушла? Представляешь, к нам ректор заходил! Сам! И, когда спросил, почему одной ученицы нет, а мастер Сарташ ему — мол, выгнал бесполезную человечку. ох, он озверел! Ты бы видела! У нас и пар толком не было — он мастера за шкирку буквально схватил — и в портал!
Ох ты ж. хорьки скрипучие!
Что-то мне резко захотелось назад, в уютный храм. К разрушенному постаменту. Там жизненно необходимо убраться!
"Хорошие мысли, но они тебя не спасут"…
Чужой смешок мне же почудился? Кстати говоря, божество ведь так и не представилось…
Толпа гудела. Раздавались смешки, шепот, подначки. Откровенных оскорблений не было, как и открытой враждебности. Похоже, Роэрана здесь тоже не любили.
Я не успела ответить, как драконы расступились и появился василиск.
Видимо, ради меня он приоделся. Чем ещё можно объяснить, что явился старшекурсник, как на парад?
Черные брюки, короткий темный пиджак с синей искрой и полоса прозрачной ленты очков на глазах.
Я в своей серо-серебристой форме, из которой так и не переоделась, смотрелась мышью. Которая вполне серьёзно собиралась свалить слона.
— Сарган, — миндалевидные глаза сощурились ещё сильнее. Хорош, поганец. До краэнга ему далеко, но порода… никуда не денешься.
Гадость-то какая ползучая.
— Шакарт, — да, я тоже знаю имя его семьи.
— Не желаете примириться? — лениво уточнил высокий огненно-рыжий старшекурсник.
Похоже, кто-то вроде судьи. Пальцы заледенели, в горле встал противный ком.
Лиссуш в капюшоне завозился, но наружу не вылез.
— Нет, — отвечаю резче, чем хотелось.
— Нет, — доносится эхом от противника.
— В таком случае. — лениво тянет "судья", чуть скалясь, — к бою, господа!
На самом деле правило здесь только одно — никаких правил. Но пользоваться каменеющим взглядом василиск права не имеет — этим он признает своё поражение.