— Нет… Нет! — Растерянный, громкий крик позади, и жаркие, трепетные объятия, что накрыли волной тепла и нежности спину. Замер, боясь даже пошевелиться. — Послушай, послушай, Дима! Ты все не так понял… Не так, глупый! Я просто… Я просто не знала, что делать…
— Не знала?! А почему не сказала мне?! Ты ведь знаешь… Любой ценой я…
— Да! Вот именно! Любой ценой! А я… Была несогласна платить любую цену!
— О чем ты говоришь? — Резко обернулся, и впился требовательным взглядом в небесные глаза.
— Ты не понимаешь… Многое, Дима! Слишком многое… Неужели ты не замечал? Да, все скрывают, но…. Если присмотреться. Разве не видел? С того времени, как от отца отказалась вся местная знать — кое-что изменилось… И… И… Прости… Я не могла! Не хотела допускать, чтобы все стало ещё хуже!
Оторопел. Рваное дыхание стегало сжатые лёгкие.
— Ты говоришь… Что ваша семья сейчас не в лучшем положении, да? — Пытаюсь сложить пазл, наивно отрицая причины и последствия, о которых мне давно должно было быть известно. — И это… Из-за меня?!
— Нет же, нет, глупый, не из-за тебя! Во всем виноват этот никчёмный человечишка… Он и его папаша! Ты ни при чем! Здесь нет твоей вины! — Со всех сил пыталась меня успокоить, но это было тщетно. Осознание накатило лавиной. Ведь я по правде! Как не догадался раньше?! Как не доглядел?! Все это время… Входил на кухню, в гостиную… И разговоры стихали. Шепот за спиной все время вторил наивной душе — что-то не так! А я отказывался слышать…
Тоесть… И Андрей Николаевич… И все те добрые люди, что всегда пытались помочь… Их жизнь изменилась не в лучшую сторону из-за меня?!! Попятился назад, округлив глаза, словно умалишенный… И Злата… Она, терпела приставания! Заставляла себя! Он ее касался! По моей вине?! Выдержать такого я не смог бы… К чёрту! Все к чёрту!!!
Обернулся, и со всех ног рванул к имению. Через порывы ветра, несущие ворох снежных хлопьев, доносился её плачущий голос… — Дима…. Дима! Постой….
Искупление
До имения бежал в беспамятстве. Так быстро, как был способен. Рассудительные умозаключения назойливо терзали измученное совестью сознание. Я же в упор смотрел и не видел! Случайно ли, что с той поры порог имения Бязевых не переступали соседи знати? Случайно ли, что половина наемных слуг разбрелась, от несоответствующих условий и оплаты? Случайно ли, что Андрей Николаевич уже целую вечность, словно с креста снятый, ходит? Закрывается в кабинете, и даже дочери не открывает сердце? Эти ворохи писем, которые он открывал, кривя лицо от безысходности? Случайность? Отмахивался, пресекая неумолимые порывы стегающего ветра ладонями. Чтобы снег не путался со слезами. Шапка, так я зову приблудившуюся с год назад бродячую собаку, звонко залаяла, чуть заприметив меня у ворот. Промчал мимо верного товарища, даже по загривку не погладил… сразу метнулся к черному входу. Резво стряхнул с ног свои потёртые валенки, переобулся, и направился прямиком на запах свежеиспечённого хлеба.
Рьяно хватая кислород, в попытке отдышаться, застыл в дверях, оттягивая шарф от горла. На тяжелые вздохи обернулась Тамила Сергеевна, напевавшая мотив рождественской песенки над миской с добротно взбитым тестом. Замерла, и уставилась на меня, как на привидение.
— Батюшки! — Спустя несколько секунд громко всплеснула в ладоши, демонстративно охая. — Ты чего весь такой распахнутых? Мокрый? Чего встал?! Проходи скорее! Чаю налью! Будешь греться! Нето чего доброго сляжешь! Что потом делать?
Кинулась к заварнику и лохани мясных пирогов. В глазах замигали вспышки света…
— Тетушка! — Окликнул рассеянно мечущуюся кухарку, таким надрывным голосом, что она тут же замерла, и уставилась на меня с тревогой. — Это правда? Скажите! Вы скрывали? Вы, все? У хозяина проблемы? Имение в бедственном положении? И…. Это по моей вине?
Вытаращила глаза, и прикрыла рот руками. Нащупала позади спинку стула, и плюхнулась. Часто заморгала, чтобы скрыть от меня подступившие слёзы.
— Приятель… — Чуть слышным, дрожащим голосом повела неразборчивую речь. — Как ты…
— Как я узнал? — Выпалил, не дожидаясь ответа, и прошел с прохода в кухню, щеголяя нервно взад-вперед. — А разве это важно? Да я одного не понимаю! Зачем столько чести?! Кому?! Пройдохе с забытого Богом квартала… Ублюдку без рода и имени! Из-за меня?! Да почему он не выставил меня за дверь, как только этот слепок цинизма и голубой крови не поплакался на меня папочке?! Оно же того не стоит…
Осознание этого болезненно стегануло сердце…
— К чёрту… — Облокотился о стену, и устало сполз на плитку, утирая вспотевшее от смены температуры лицо.
— Дима! Подожди! Не спеши так с выводами, приятель! — Опешившая от моей рьяной речи женщина мотнула головой, и наконец вернула себе способность привычно резко вести диалог. — Дело ведь не в тебе… Не только в тебе
— Не лгите! Молю вас, Тамила Сергеевна! Не нужно меня успокаивать… Я все понял! И как раньше не додумался? Мне так жаль… Как же мне жаль, тетушка!
Она тоскливо обвела меня опустошенным взглядом, и, сожалеюще цокая языком, замотала головой.
— Милый… Послушай… Да, тогда ты послужил причиной неподчинения господина. В этом… Твоя правда. — Чуть не всхлипнул вслух, пряча лицо за коленями. Кухарка неторопливо поднялась со стула и подошла ко мне. Наклонилась, и погладила плечи. — Но, Андрей Николаевич всегда был бунтарем. Не лебезил, не ходил перед вышестоящими на задних ножках. Я не была удивлена, когда он отказал в нелепой просьбе Александру Йосиповичу. За такой характер мы и любим его всем сердцем. И Злата… Не волнуйся, милый. Здесь тоже есть вполне приличные учебные заведения. Литературу можно и у нас учить…
Пальцы похолодели… Дрожь прошла по телу, и я впился пальцами в потертую ткань штанов. Резко вздернул голову и впился в глаза любимой толстушки расфокусированным, сбитым с толку, взглядом…
— Что вы сказали?! Злата… Она не сможет поехать?
Тамила Сергеевна сглотнула, сцепила зубы, очевидно, поняв, что сболтнула лишнего.
— Так я… Ты… Разве не это узнал?
— Говорите! Тетушка! Немедленно!!! — Вскочил на ноги, не теряя контакт глаз. — Почему она не едет?!
Сжала руки в кулаки. Тянет, пытаясь слова подобрать. Спустя пару секунд, наконец, выдохнула…
— Пришел отказ с посольства. Объяснений они не предоставили. Андрей Николаевич и не просил. Очевидно же… У проклятого аристократишки связи по всем главствующим органам. Вот и…
— Чёрт!!! — Вскрикнул, перебив рассказ немыслимого содержания. Схватился за голову, перебирая складки шапки. — Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! — Развернулся, и рванул к двери. Не помня себя, сдерживая безумный стук сердца.
— Дима! — Доносился за спиной отчаянный крик кухарки, но я продолжал бежать. Со всех ног. Подальше. От этого дома… От этих людей… От этого мира, в котором челядь, подобная мне, может создавать лишь проблемы и разрушение. Что было в тот момент на моей душе — словами не передать… Вопреки морозному воздуху, там был беснующий пожар, изжигавший нутро болезненным пламенем… Проскочил мимо жалостливо лающей верной псины. Мимо убиравшихся на террасе слуг. И скрылся за дубовыми воротами, уходя в никуда, из которого некогда здесь появился…
******************
Вечереет. Брожу по заснеженным улицам, и собираю на варежки коллекции самых разноформенных снежинок. Нос отмерз, и пятки пробрало. Не долго на них хватало тепла стертых подошв. В груди сжимает. Может это от частых глотков прохлады…. А может, от острой боли и осознания, чем моё появление в жизни златовласки для неё вылилось. Ерзаю по сугробам, рассматривая настенные вывески. Бреду вникуда. Сбежал, как последний трус… От себя, от неё, от проблем… Всё потому, что… Чем могу помочь? Чем?! Кроме как… Исчезнуть.
Однажды, она поймет меня. Должна понять.