Выбрать главу

— Перед нами Квин из дома Фаэля, обвиняемый в убийстве главы дома Манкои, нашего бывшего члена совета Ванграла. Квин, по его собственному признанию, признался в этом поступке.

Квин кивает один раз. Он стоит на центральной трибуне лицом к членам совета, спина прямая, голова высоко поднята. Его язык тела ни в малейшей степени не робок. Если бы это можно было выразить словами, это сказало бы, что ему наплевать на то, что думают эти люди, и если бы он мог снова убить отца Химены, он бы точно это сделал. Я могла бы смело встать за спиной человека с такой парой яиц.

— Тогда я не вижу причин, по которым мы не можем приступить к вынесению приговора, — говорит человек из дома Тари. — Все, кто выступает за смертную казнь, пожалуйста, проголосуйте.

При слове «казнь» я чуть ли не выталкиваю Химену с ее сидячего положения и поднимаю на ноги. Она спотыкается и ловит себя на том, что привлекает взгляды всех присутствующих в комнате. Она изящно прочищает горло, бросает на меня раздраженный взгляд, а затем подходит и встает впереди Квина.

— Мой лорд и уважаемые члены совета, я хочу просить о его жизни.

Новый член совета, сменивший отца Химены, усмехается. Его зеленая мантия дергается от резкого движения руки.

— Ты знаешь, что закон ясен в этих вопросах. Ты ничего не можешь сказать, что могло бы что-то изменить.

— Брат, — говорит Химена, — я…

— В этом зале суда кровные узы не признаются, — рявкает он. — Ты вызываешь беспристрастность, а это неприемлемо.

Химена физически слабеет от резкого тона своего брата. Ее голова опускается, отчего волосы падают на лицо, а плечи опускаются.

— Вы правы, советник Тиноз. Я просто хотела привлечь внимание совета к тому факту, что Квин спас меня от гнева моего отца, который привел бы к моей смерти. Конечно, учитывая сокращение числа наших женщин, можно было бы что-то сказать в пользу того, что Квин спас мне жизнь?

— Ложь, — шипит ее брат. — Ты очерняешь советника Ванграла своими ложными обвинениями.

Глава дома Тари наклоняется вперед в своем кресле, его желтая мантия сминается, когда он складывает руки.

— Законы, хотя и обновлены с учетом важности дравийских женщин, не перевешивают важность нашего лидера и членов совета. Поощрять людей убивать этих людей без серьезных последствий спровоцировало бы анархию, измену и другие многочисленные вещи. Не вздумай возвышаться над своим статусом, дочь Ванграла, дома Манкоев.

Голова Химены мотается из стороны в сторону, встречаясь взглядами с людьми перед ней. Она умоляюще протягивает руки, прежде чем опуститься на колени.

— Я ничего не прошу для себя, но я умоляю вас пощадить Квина.

— Чтобы ты могла вернуться к своему любовнику? — брат Химены, Тиноз, усмехается. — Это само по себе является преступлением, поскольку ваши отношения, очевидно, имели место, когда по контракту ты была частью гарема.

— Хотя вас и не судят, — говорит мужчина в желтом, — если вы будете настаивать на этом заявлении, вы также окажетесь перед судом.

Химена прикрывает рот рукой, и я предполагаю, что это для того, чтобы не расплакаться.

Когда я встаю, все взгляды устремляются на меня, но я игнорирую их всех и спокойно подхожу к ней. Затем я шепчу ей на ухо:

— Стой рядом с Квином и не говори ни единого слова, что бы ни случилось.

— Да, госпожа.

Химена делает, как я говорю, и, когда она становится у меня за спиной, я встречаюсь взглядами с членами совета.

Время шоу, сучки.

— Уважаемый совет, — начинаю я по-новарски, — на этот раз я хочу предложить вам свое решение вашей проблемы.

А потом я замолкаю и жду. И действительно, комнату наполняет бормотание, за которым следуют насмешки и ворчание. Первый, кто нападет на меня, из дома Манкоя. В этом нет ничего удивительного. Брат Химены заметно моложе всех остальных, и я рассчитываю на его неопытность.

И незрелость.

— Ты не имеешь права выступать в этом суде, — почти кричит Тиноз. — Но сказать, что у тебя есть ответ на проблему, которой не существует, — это проявление высокомерия, с которым нельзя мириться. Стража, уведите ее.

Вот дерьмо.

Я ожидала, что они возмутятся, но не выгонят меня физически из комнаты. Мой взгляд мечется вправо и влево, когда два инопланетных мужчины пробираются ко мне из углов комнаты, мечи на их бедрах покачиваются в такт их длинным шагам. Когда они оказываются в пяти футах от меня, они внезапно останавливаются. Выражение их удивления отражает мое собственное.

— Вы не прикоснетесь к человеческой женщине. — Зейден выходит вперед, вытянув руки ладонями к охранникам. — Я, например, хочу услышать, что она хочет сказать.