Возможно, это была искусственная любовь, генно-модифицированная, выращенная из дружбы и мутировавшая в брак из взаимопомощи. И, несмотря на отсутствие животной страсти, Яна верила, что их союз – оазис в центре пустыни с холодным источником, к которому можно припасть и напиться, утолив жажду, и передохнуть.
Странно, сейчас, стоя у кулера, ни первый поцелуй, ни первый секс она вспомнить не могла. Только вкус шаурмы с крабом и как он все время клал телефон экраном вниз.
Пока воспоминания проносились в голове как перекати-поле, на пятки наступала ночь, толкая вечер за горизонт. Золотая монета солнца закатилась в копилку прожитых дней.
Больше не было страха, угрозы казались нереальными – просто глюком системы. Расслабленный препаратами мозг вернулся к своему привычному состоянию – созерцанию действительности. Сейчас важно было понять, как жить в этой новой реальности, где самый близкий человек предает, где банковский клерк оказывается мошенником и где не знаешь, кому можно доверять.
Яна накинула куртку и в кроссовках на босу ногу вышла из палаты. Подумав, прихватила сумку: может, удастся пополнить запас стиков для электронной сигареты. Не хотела прокуривать помещение, да и подышать воздухом, говорят, всегда полезно. У стойки на ресепшене никого не было. Дверь открыта. А еще хотелось ледяной колы. И чипсов. Ужин она проспала под капельницей.
Улица была незнакомой и абсолютно пустой. Яна бродила по переулкам в поисках круглосуточного магазина, стараясь запоминать дорогу. Сквозь закоулки она добрела до лазурно-голубого храма преподобного Сергия Радонежского на Николоямской, где возле ограды рядом ошивались несколько бродяг, распивавших чекушку по-братски.
Яна остановилась в стороне от них и подняла голову на подсвеченную фонарями трехъярусную колокольню. «Привет, Бог! Все мы неверующие до первой беды. Так что я к тебе».
– Заткнись, дура, спать мешаешь, – рявкнул бездомный тип с сальной бородкой, которого Яна изначально приняла за валяющийся мешок с мусором.
«Так-то я в тебя особо не верила, – продолжила она беседу, сделав несколько шагов в сторону. – Но ты же прощаешь все своим рабам, не так ли? И неверие в себя. Я впервые не знаю, что делать, и по ходу, кроме тебя, мне надеяться не на кого…» – Яна шептала, глядя в пустоту сквозь даже в ночи яркий фасад храма.
– Да ты, я смотрю, говорливая! – приподнялся бомж и попытался схватить ее за ногу. Яна взвизгнула, отскочила и под гоготание бродяги направилась в сторону Яузы. «Ладно, поняла, ты сегодня не в духе, потом договорим», – распрощалась она с Творцом, пробегая уже мимо стен Андроньевского монастыря. Возможно, тем, кто позволяет себе блуд в Великий пост, не дозволено общаться с Всевышним. А может, Бог тоже ее предал…
Яна вышла на набережную и села на щербатые ступеньки узенького моста через Яузу. Снова доставая из кармана электронную сигарету, она нашарила рукой выключенный телефон. Даже если за ней следят, что маловероятно, дать обнаружить себя здесь – вполне безопасно. Карта покажет, что она в воде, скрылась в Москве-реке так, что даже водолазы не отыщут. Или пока будут собирать профессионалов-спасателей, она успеет вернуться в полумрак больничных закоулков, где ее и не подумают искать. Никаких вывесок и опознавательных знаков. Серая зона на карте Москвы.
Экран загорелся. Спустя секунду начали сыпаться уведомления: от Крис, папы и МЧС – рабочие чаты с десятками непрочитанных сообщений трелью отзывались из динамика. И, конечно, Никита тут как тут – звонил больше двадцати раз за день. Интересно, что ему надо? Опять собирался угрожать или решил наконец извиниться и объяснить все? Да, у них отношения не под ключ, местами виднелись шероховатости и протечки. Как же все могло обернуться таким потопом и почему никто не подсуетился сколотить Ковчег?