Глава 7
Еще до завтрака и утренней капельницы Яна позвонила с Колиного кнопочного телефона брату Кристины, адвокату по уголовке: Владимир со своим партнером, профи по делам разводов, обещал заехать ближе к вечеру и обсудить дело конфиденциально и спокойно. Обозначил, что необходимо наметить стратегию по двум направлениям сразу: юридической безопасности и разводу – если брак решено будет не спасать. Как можно даже подумать о том, чтобы спасать дымящиеся в постапокалиптическом тумане руины, Яна не понимала. Выжженные поля не поливают.
Вообще Владимир являлся фигурой мифической, его Крис упоминала только в сложных рабочих моментах, используя морфологическую конструкцию «Если будет совсем жопа, позвоним Володе». По иным причинам они не созванивались, даже для дежурных поздравлений с праздниками.
Поела Яна с аппетитом, прямо в палате. Здесь не мучили пациентов липкими кашами, похожими на раствор для шпаклевки, а подавали вполне человеческий завтрак: омлет с овощами, тост и печенье с травяным чаем. Несмотря на нормализовавшееся давление и относительно спокойные нервы, Яне все же поставили утреннюю капельницу для закрепления результата.
Чтобы убавить громкость мыслей, она решила прогуляться по больнице и заодно посмотреть, что за место стало ее обителью и что за люди попадают сюда. Коридоры были почти столь же пустынны и молчаливы, как и ночью. Можно ли вторгаться в палаты или нарушать покой в таких учреждениях нельзя? К счастью, дверь одной из палат елозила на петлях от сквозняка, и из-за нее даже доносился какой-то шум. Яна осторожно подкралась на цыпочках и прислушалась: в комнате кто-то шуршал пакетами и бормотал под нос неизвестную песенку, похожую на детскую колыбельную. Язык напоминал немецкий, но крайне отдаленно.
– Прошу прощения… – Яна постучалась и сразу распахнула приоткрытую дверь. – Не помешаю?
– Да, заходите! – Пожилой мужчина в полосатой пижаме с забавно торчащими из ушей желтовато-серыми волосами распаковывал одежду и еду из пакетов. – Вы не медсестра? А то ягодицу после укола так тянет, – сетовал он.
– Нет, – с улыбкой указала Яна на енота, изображенного на ее пижаме. – Я тут лечусь.
– А вы от чего тут лечитесь? Понимаю, я, старый инсультник, – рассмеялся дедок. – Пряник хотите? – дефлорировал он пакет со снедью.
– Нет, спасибо. Я вот ищу почитать чего-нибудь. – Яна решила проигнорировать вопрос о причинах ее местонахождения в клинике. – Может, какие книги или хоть журнал есть?
– А чего не залипаешь в телефоне, как вся нормальная молодежь? – не отвлекаясь от разбора провианта, полюбопытствовал пациент, приходящий в себя после кровоизлияния в мозг.
– Да вот сломался, – Яна решила соврать и не исповедоваться, дабы не напрягать и без того уставшие сосуды пожилого человека.
– Ты знаешь, у меня для тебя плохие новости. Из почитать – только Тора. Жена положила со словами: «Вот, старый хрыч, не веровал, за то тебя и шандарахнуло». Но дальше главы «Берешит» о сотворении мира не продвинулся, вырубает, как только читаю фразу «И было хорошо». А что там дальше плохо было, не хочу знать, – шутил дед, паясничая.
Яна плохо разбиралась в истории религий и, что Тора – это Ветхий завет, узнала уже в институте на лекции. Да и к Евангелию никогда не прикасалась, ее больше завораживали анимистические культы, особенно после киноэкспедиции на Алтай, где она общалась с шорцами. Ей нравилось думать, что душа есть во всем живом, будь то вековой дуб или бродячий кот, попавший под машину. А не только в человеке, который по факту тварь похлеще гиены, и возвышать человеческую душу над совершенной дикой природой Яна не считала для себя возможным.