– Ян, так не бывает, что мы сейчас устроим тройничок, а дальше ты с ней будешь нормально работать, а я с тобой – нормально жить, – взывал он если не к здравому рассудку, то хотя бы к трезвой оценке ситуации, что было несколько проблематично в текущих условиях.
– А по-моему, вполне честно. Мы как бы изменяем друг другу и при этом остаемся честны. Что-то вроде новых впечатлений. – Яна крутилась юлой возле зеркала, пытаясь оттереть ватным спонжем «глаза панды».
– Ты уверена, что, увидев меня с другой женщиной, тем более с твоей подругой, ты будешь окей с этим? Окей, норм, в поряде. А не вынесешь мне все мозги? – Никита уселся на унитаз, закрыв его крышкой, и продолжал вести беседу в спокойных тонах.
– Уверена. Тут все свои. – Яна задрала ногу и поставила пятку на край раковины, чтобы побрить голени.
– А что, если я ее не хочу? – Они столкнулись взглядами в зеркале.
– Ну, тогда можешь участвовать в этом через меня. – Сменила позицию ног игривая жена.
– Зачем тебе это? – серьезничал он.
– Задолбала статика, хочу динамики. В браке без детей всем капец как скучно. Неужели тебе нет?
– Я знаю способы, как себя развеселить. И для этого мне необязательно лезть в трусы к лучшим друзьям, – бил он словами наотмашь.
– А меня ты давно веселил? Сколько я тебя прошу: ну давай займемся сексом в туалете бара, снимем номер, ну хоть отшлепай меня по-человечески.
– Ян, разговор закончен. Идите спать. Обе. Я лягу на диване.
– То есть ты не присоединишься? Даже просто посмотреть? Ну там, подрочить, может…
Когда они вышли из ванной, Крис уже выдавала рулады храпа, лежа на диване, прикрывая бутылкой джина выскользнувшую из полотенца грудь.
– Я, между прочим, тебе сегодня сохранил ценные кадры. Ну и избавил от мук совести. – Никита укрыл Крис вязаным пледом.
– Как насчет секса с открытой дверью? – поманила Яна его пальцем из дверей спальни.
– Женщина, иди спать!
Яна относилась к тому невротическому типу женщин, чей сон под алкогольным опьянением чуток и тревожен. От настырного шуршания пододеяльника она проснулась – Никита мастурбировал. Дверь в гостиную была открыта. Яна давилась сушняком, но не шевелилась, потому что не хотела знать, что он в этот момент себе представляет. А еще кого и в каких комбинациях. От перемены мест слагаемых некоторые суммы все же меняются. Так или иначе, но они все втроем тогда перешли черту. И в мыслях согрешили.
«Ибо я раскаялся, что создал их».
Яна читала, как праведный Ноах следует слову Божьему, как гибнет все живое, согбенное, слабое, истерзанное собственными пороками, от колдовства до эротических мытарств. Черновик человека с кучей помарок и недочетов уходил под воду. Ритуальное омовение планеты. Конец первого акта.
Казалось, смиренный Ноах дрейфовал по пенящимся волнам аредовы веки, пока не «выпустил он голубя, чтобы узнать, понизилась ли вода на Земле. Но голубь не нашел места покоя для ноги своей и возвратился к нему в ковчег, ибо на всей Земле вода, и он простер руку свою, и взял его, и занес к себе в ковчег. И подождал еще семь дней других, и опять выпустил голубя из ковчега».
Яна задумалась. Она сейчас тоже собирается отправить голубя в виде адвоката в разведку: есть ли конец этому разрушительному «потопу» или придется пока барахтаться в воде? Иметь бы хоть маяк на правом траверзе или шлюпку, спешащую на помощь.
Ночью она ластилась к Богу, сейчас звонила адвокатам с маслянистыми глазами и стоячими воротничками. Приспешникам римской богини юстиции.
– Ибо даже Бог раскаялся, что создал нас, – повторила она шепотом и прикрыла глаза в надежде перекрыть шлюзы и не выпустить слезы, которые струились из-под спутанных ресниц по щекам, окропленным родинками.
– Яна? Добрый вечер! – адвокаты выдернули ее из библейских грез, оторвали от внутреннего монолога, который не могли утихомирить никакие таблетки.
– Здравствуйте. Вы Владимир, брат Крис? – Яна поднялась с кровати и ринулась к посетителям, на ходу приглаживая волосы, немного растрепавшиеся за день, проведенный в кровати. Брата Крис она узнала только благодаря детским фото у подруги в соцсетях: кудрявые волосы хорошо запоминались и выдавали их родство. – Наслышана о том, какой вы профи, – расшаркивалась она.