В декабре 1973 года нас выпустили на лед турнира на приз газеты Les Nouvelles de Moscou («Московские новости»), что подразумевало достижение определенного уровня. В то время начались разговоры, что будет введен чемпионат мира для юниоров – тех, кому еще нет восемнадцати. У нас с Ольгой появились шансы попасть на это первенство, хотя отбирали на него только по одному номеру от команды. Гаранина и Завозин вышли уже из юниорского возраста, и главными нашими соперниками оказались фигуристы из Ленинграда Наталья Шишкина – Геннадий Аккерман. Гена спустя лет десять станет ассистентом Людмилы Пахомовой, а после ее смерти – тренером отличной танцевальной пары Натальи Анненко и Генриха Сретенского. Но никто из нас на первый юниорский чемпионат не попал, так как на нем неожиданно объявились фигуристы из ЮАР. К тому времени, когда ИСУ (Международная федерация конькобежцев, куда входит и фигурное катание) решилась отказаться от контактов со спортсменами из ЮАР, мы с Олюней вышли из юниорского возраста.
Весной 1974 года в Чехословакии, в городе Банска-Бистрица, на генеральной репетиции предстоящих юниорских чемпионатов я впервые встретился с Кристофером Дином. Он с партнершей, еще не с Джейн Торвилл, занял на нем третье место, мы с Олей – второе. Победили же брат и сестра Хашманы из Австрии. Ровно через год мы вновь приехали в Банска-Бистрицу и выиграли турнир, что давало заявку на золотые медали чемпионата юниоров. Увы…
1976 год – наш последний сезон с Ольгой. (Спустя пять лет мне вновь пришлось соревноваться с Хашманами и с Крисом – теперь его партнершей уже была Джейн, а я уже катался с Наташей.) Мы на взрослом чемпионате страны заняли пятое место и, как говорится, одной ногой стояли в сборной СССР. Правда, чемпионат прошел без Пахомовой и Моисеевой с партнерами, они уехали в турне по Америке. Спустя месяц в Новосибирске мы были уже третьими в розыгрыше Кубка СССР. Первое место тогда заняли Слава Жигалин и Лида Караваева – ученики Тарасовой, второе – Марина Зуева и Андрей Витман – ученики Чайковской. Из этой четверки Марина одна осталась в большом спорте. Она работала с Екатериной Гордеевой и Сергеем Гриньковым, а после смерти Сережи продолжает опекать Катю.
Соперников среди ровесников мы не имели. Но Надежда Степановна решила, что Ольга неперспективна и, отобрав у меня партнершу, поставила мне в пару Карину Григорян, с которой у меня ничего не получалось. С Ольгой же мы не только скатались отлично, но и уже любили друг друга.
…За весь первый год совместного катания я ей слова сказать не мог, только «привет», «привет». Взаимоотношения двенадцатилетних мальчика и девочки, оказавшихся в дуэте, – особый рассказ. О том, чтобы проводить партнершу домой, даже мысли не возникало. Ольге я признался в любви спустя три года в Первоуральске, после соревнований.
Нас отпустили на отдых. Сидим в Москве по домам. Я думаю, как же так, я же ей все сказал, а мы не встречаемся? Позвонить по телефону боялся. Наконец набрался духу, позвал в кино на какой-то иностранный фильм. Встретились мы с Ольгой в метро, но билетов в кассе кинотеатра не оказалось, только по заказу или по брони. Тут я проявил такую прыть, какой от себя не ожидал. Я побежал в телефон-автомат, чтобы заказать билеты на сеанс, который начинается через час. Мне отвечают: «Вы в своем уме? Мы принимаем заказы только на три дня вперед». Как ни кручусь, ничего не получается. Ольга говорит: «Ты знаешь, Андрюша, у нас в “Первомайском” этот фильм тоже идет». Мы с ней к афише – все правильно. Поехали туда, билеты только на последний сеанс. Мы их купили, а куда деваться, еще часа четыре до начала. Она предлагает: «Может, пойдем к нам, чаю попьем?» А у нее дома родители и бабушка, которую я очень боялся. Но Ольга меня уговорила, и я впервые пришел к ним в гости. На мне красовались папины ботинки 45-го размера на толстой подошве с глубоким рисунком – в него хорошо забивался снег. Мне сказали: «Туфли не снимай, мы собираемся менять паркет». Олин отец, токарь-расточник высшего разряда, все в доме делал сам, в том числе и паркет менял. В той квартире, где мы с ней жили, многое сделано его руками.
Началась суета, меня посадили в большой комнате за стол, бабушка Александра Афанасьевна все приговаривала: «Ой, какой ты худенький, ничего у тебя не болит?» Я сижу и только думаю: «Чем бы мне лужи прикрыть, которые под ногами разливаются?» С того дня и до лета 1980-го, пока мы не поженились и не переехали к моим родителям, я «прописался» у Ольги. Только ночевать домой ездил.
Через год после свадьбы нам дали у метро «Войковская» однокомнатную квартиру. В двухкомнатную на «Речном вокзале» мы перебрались, когда я стал чемпионом мира. Андрюше уже исполнилось два года.