— Это будет трудно!
Джордан была в шоке, когда он заговорил.
Воин говорил на другом языке, который она никогда раньше не слышала, и тем не менее, поняла. Еще один воин появился в дверном проеме, он был очень похож на первого, но его глаза были более светлого оттенка янтаря.
— Чего стоим? У нас есть почти все, кроме мужского пола.
— Мы должны привести и ее?
Воин со светлыми глазами пожал плечами:
— Не знаю. Правитель велел привести людей, так что, думаю, да. Самца возьмем после.
Они оба уставились на Джордан.
— Идем, человек.
— Кто вы? — спросила Джордан, отступая на шаг.
Какого черта, она теперь говорит на их языке? Когда, черт возьми, это произошло? Так или иначе, похоже, что она выучила их язык, пока была без сознания.
Джордан даже думать не хотела о том, как это было возможно, но была рада, что могла их понимать. Оба мужчины нахмурились, потом посмотрели друг на друга.
— Остальные не задавали вопросов.
Первый шагнул в комнату, и Джордан вскинула руки, готовясь защищаться. Она, может быть, и в кандалах, но это не помешает ей драться. Хоть такая драка и не принесет никакой пользы. Ее рост пять фунтов семь дюймов, а воины — на две головы выше нее, не говоря уже о двух сотнях килограммов мышечной массы.
Воин остановился.
— Успокойся, человек. Мы не причиним тебе вреда. Мы оба связанные самцы.
Что, черт возьми, это значит?
— Я хочу знать, кто вы, и почему меня здесь держат.
— Все будет объяснено… позже.
— Так не пойдет, — выплюнула Джордан.
Первый воин оглянулся, когда другой заговорил:
— Используй прут. Мы опаздываем. Приведи ее, а я заберу самца.
Воин исчез из дверного проема, и тот, что стоял в клетке Джордан, вытащил небольшую черную палочку из-за пояса. «Твою мать», — подумала Джордан. Он забьет ее до смерти этой штукой? Прут нужен для того, чтобы причинять боль?
Воин резко дернул палкой вниз, и та вдруг удлинилась — стало ясно, что это длинная складная дубина.
Джордан попыталась взять себя в руки и приготовиться к удару, но мужчина, подняв дубину, всего лишь нажал на кнопку на рукояти. Джордан дернулась вперед, когда цепи между ее запястьями прилипли к концу дубины.
Дерьмо, дубинка оказалась намагничена.
Длина дубинки удерживала девушку на расстоянии от воина, как Джордан ни сопротивлялась. Воин стал вытаскивать ее из клетки. Она упиралась ногами, но получалось так, что ты либо следуешь за ним, либо в конечном итоге он тебя тащит. Джордан обернулась, когда услышала проклятия Тэкса. Второй вышел в коридор, вытянув Тэкса за собой, и бросил похитителю Джордан:
— Идем.
Она и Тэкс тащились следом за двумя огромными воинами. Джордан покосилась на друга. На Тэксе была короткая набедренная повязка из того же материала, что и ее платье. Челюсть сжата, а в темно-синих глазах — ярость. Она изучала его какое-то время, прежде чем поняла, что именно беспокоит ее. Она спросила на английском:
— А что случилось с твоей татуировкой?
На левой руке Тэкса сколько она его помнила, были вытатуированы огромный череп и скрещенные кости. Теперь кожа была чистой.
— Черт меня подери, если я знаю, — пробормотал мужчина. — Когда они исцеляли нас, чернила словно высосало с моей кожи. Это чертовски пугает, если хочешь знать.
Через несколько секунд они вышли наружу, в Колизей, построенный из темно-серого камня. Тюремщики привели Джордан и Тэкса в центр арены, где был сооружен импровизированный помост. Они поднялись по каменным ступенькам, потом остановились рядом с другими человеческими женщинами. Их было восемь.
Три женщины тихо плакали, но остальные пять выглядел такими же растерянными, как чувствовала себя сейчас Джордан. Она потеряла дар речи, когда поняла, на что похожа эта ситуация. Холодный ветер обдувал ее кожу, и девушка подняла голову, пытаясь прийти в себя и понять, какое сейчас время дня. Сразу же она пожалела об этом. Хотя было не так ярко снаружи, большие голубые солнца были хорошо видны в прозрачном небе цвета лаванды, будто две луны оттенка темного аметиста. Господи, где же они очутились?
Воины отцепили Джордан и Тэкса от дубинок и покинули сцену. Гомон возбужденных голосов привлек внимание Джордан.
Пространство вокруг было забито воинами мужского пола, и они все смотрели на людей на сцене. Воины заполнили два яруса Колизея, а некоторые даже стояли за сиденьями или по сторонам от каменных скамей, так как все места были заняты.