Медикаменты, применявшиеся врачами того времени, главньм образом унаследованные от Галена, являлись продуктами переработки лекарственного сырья (растительного, животного, минерального), большей частью путем механических операций (изрезывание, толчение, растирание, настаивание или отваривание с водой и т. д.). Рецептура многих лекарств была необычайно сложна; так, например, одно из прославленных средств древних — териак — состояло более чем из шестидесяти веществ. Сколь ответственна была роль изготовителя этого лекарства показывает то, что приготовление императорского териака при Марке Аврелии лежало на знаменитом Галене. За эти его труды император пожаловал Галена золотой цепью с медалью, имевшей следующую надпись: «Антонин, император римлян, — Галену — императору врачей».
Вместо этих галеновских медикаментов Парацельс предложил свои новые препараты, изготовляемые химическим путем, которые он называл спагирическими (греч. spao — тяну, излекаю и agerio — собираю). Наименование это не удержалось в позднейшей медицине.
В области хирургии Парацельс занял своеобразную позицию. В эту эпоху хирургия не была в почете, ученые врачи гнушались ее, и хирурги вырождались в цирюльников-операторов и бродячих специалистов. Число ученых хирургов было очень невелико. Хирургическая операция в те дни, когда были еще неизвестны обезболивающие средства и о современных асептических (обеззараживающих) мероприятиях не могло быть и речи, всегда являлась варварским и опасным делом. Классический портрет хирурга, нарисованный еще римским врачом Цельзом, полностью применим к средневековью.
«Хирургу следует быть молодым или недалеким от молодости; рука его должна быть опытной и твердой, никогда не дрожащей; он должен уметь одинаково пользоваться и правой и левой рукой; его взгляд должен быть точен и проницателен, сердце — недоступным страху и состраданию; имея главною целью излечение больного, не давая смутить себя криками, не показывая поспешности больше, чем того требует случай, и не рассекая менее, чем следует, он должен вести операцию так, как если бы жалобы пациента до него не доходили».
Несовершенство оперативной техники, возможно, и сделало Парацельса врагом операций. Он писал: «Все хирургические болезни (сифилис, нарывы и др.) можно излечивать и средствами терапевтической (тогда ее называли физической) медицины».
Разочаровался Парацельс и в своих собратьях по искусству. Врачебное сословие было крайне малообразованным и в его среду проникало не мало ловких пройдох и наглых шарлатанов. Жадные до наживы, безответственно относившиеся к своей профессиональной деятельности, они дискредитировали врачебное искусство и высокую общественную роль врача. Справедливо было бы воскресить для них жестокий 218-й параграф кодекса Хаммураби, гласивший: «Если врач произведет у кого-либо серьезную операцию бронзовым ножом и причинит больному смерть или если он снимет кому-либо катаракту с глаза и разрушит глаз, то он наказывается отсечением руки».
Реформа медицины, за которую боролся Парацельс, должна была сопровождаться и реформой нравов медицинского сословия.
Наконец, Теофраст ставил перед собой задачу реформировать и медицинское образование. Какими путями решал он эту задачу, показала его недолгая профессорская деятельность в Базельском университете.
В 1525 году Теофраст вступил на родную немецкую землю, пробыл некоторое время в Тюбингене, в Роттвейле и потом во Фрейбурге, всюду занимаясь врачебной практикой.
Наконец, он направился в Страсбург, а по дороге побывал в местечках Вильдбаде, Либенцелле и Баден-Бадене (Шварцвальд), уже тогда известных своими целебными источниками.
Теофрастом об этих лечебных водах было написано исследование, в котором он высказывал мысль о том, что их источники имеют одно происхождение. Геологические исследования полностью подтвердили правильность точки зрения.
Базельский профессор Теофраст
Покой лучше тревоги, но тревога полезнее покоя», — говорил Парацельс. Тревоги многолетних и дальних скитаний не страшили ученого, и не жажда покоя привела его обратно в родную немецкую землю. Он был молод — ему едва исполнилось 35 лет. Его портрет, рисованный Гольбейном, изображает человека в расцвете жизненных сил. Черты лица молодого врача, резкие и привлекательные, изобличают незаурядную силу характера, глаза смотрят смело и проницательно из-под нахмуренных бровей. Перед нами зрелый муж, призвание и цель жизни его определены, и он не остановится ни перед чем, чтобы ее достигнуть.